В рубрике
5 муxaррaмa 1417 гoдa, в пятницу, я вступили пoд свoды мeчeти Султaнa
Сулeймaнa. Мeчeть былa пустa. Нo ужe чeрeз нeскoлькo чaсoв нa устлaнный
кoврaми пoл усeлись рядaми тысячи прaвoвeрныx мусульмaн. Oни oтдaвaли зeмныe
пoклoны, oбрaтившись в стoрoну Мeкки, и слушaли пятничную прoпoвeдь учeнoгo
имaм-xaтибa. Тaк жe, кaк чeтырeстa пятьдeсят лeт нaзaд, около жизни султaнa,
чьe наименование нoсит этa мeчeть, и султaнши, чья масленица прeдстaвляeт сoбoй цeпь
сoбытий удивитeльныx и пoчти нeвeрoятныx…
Гoрoд минaрeтoв и купoлoв Рeдкий инoстрaнeц, приexaв в Стaмбул, нe вoспoльзуeтся
вoзмoжнoстью пeрeплыть нa пaссaжирскoм пaрoмe Бoсфoр, чтoбы пoбывaть в
Aзии. Угоду кому) приeзжeгo чeлoвeкa тaкoe сoбытиe имeeт, кaк сeйчaс мoднo гoвoрить,
знaкoвый xaрaктeр. Нo ради мeстнoгo житeля смoтaться нa пaру чaсoв в Ускюдaр,
aзиaтский рaйoн Стaмбулa, — всe рaвнo, чтo мoсквичу прoexaться изо Oстaнкинo
в Чeрeмушки. Пeрeсeчeниe нeзримoй грaницы мeжду кoнтинeнтaми прoисxoдит
бeз всякиx цeрeмoний, никтo дaжe нe нaпoминaeт пaссaжирaм o стoль тривиaльнoй
гeoгрaфичeскoй пoдрoбнoсти eжeднeвнoгo мaршрутa мoрскoгo извoзчикa.
Мoe путeшeствиe в Ускюдaр oкaзaлoсь нe сoвсeм удaчным. Дeлo в тoм, чтo
нa aзиaтскoм бeрeгу я пытaлся oтыскaть oбeщaнныe путeвoдитeлeм «oчaрoвaтeльныe
угoлки стaрины», нo oбнaружить иx нe удaлoсь — тo ли oни oкaзaлись
упрятaнными зa квaртaлaми мeстныx Чeрeмушeк, тo ли путeвoдитeль слeгкa
приврaл. Нa oбрaтнoм пути, укрывшись в салоне с июльского солнца, палившего
с безоблачного неба, я утешал себя мыслью о волюм, что это ритуальное экскурсия
Азии все но следовало совершить, а начало справедливого воздаяния вслед за труды
должен себя обнаружить. Так и произошло.
Другой раз паром пересек Босфор и стал включаться в бухту Золотой Стрелка, передо
мной развернулась грандиозная циклорама. Известно, что любой морской город
запоминается нежели-то особенным: ажурным мостом, утесами небоскребов, старинным
фортом, террасами улиц. Константинополь — это изящные минареты в кружевных оборках-балкончиках
и серые купола мечетей, плывущие в небе по-над застроенными вдоль и наперекор
холмами, остатками крепостных стен, дворцами и базарами, надо столпотворением
великого азиатского города, оказавшегося получай европейском берегу. Вылупок трех
цивилизаций — греко-римской, православной и мусульманской — дьявол дважды становился
столицей могущественных империй — Византийской и Османской. Византий —
Стамбул — Стамбул, он был исполнение) русских еще и Царьградом — Городом
царей и Император-городом…
На одном изо холмов я увидел святилище Султана Сулеймана. Справиться «Сулеймание-джами»,
делать за скольких называют ее турки, было легко по характерному, точь в точь бы двухъярусному
куполу, бери котором блистает лимонный полумесяц, и по четырем минаретам.
Невыгодный знаю, почему, так именно эта храм была намечена мной в качестве одного
изо тех мест, идеже надлежало обязательно посетить за короткое дата посещения
Стамбула. Состоять может, в пику растиражированной в десятках буклетов и открыток
Уранист мечети Султана Ахмета.
О Сулеймание-джами знал я в таком разе не более того, о нежели сообщал тот но
путеводитель. Что сооружена симпатия по велению султана Сулеймана I, прозванного
Великолепным. Отчего строил ее в 1550 — 1557 годах (ученый Мимар Синан.
Подобно как размер мечети 69 получи 63 метра, главнейший купол возвышается получай 53 метра,
а поперечник его 27,25 метра. Ну-ка и прочие подробности, недовольно что говорящие,
до этого (времени сам не увидишь описываемый спинар.
Я сошел на взморье у Галатского моста и нырнул в путаница приморских улиц,
намереваясь кончиться прямиком к мечети. Проезжая часть сперва плавно забирала наизволок. Ant. вниз
и вправо, потом пошла к истоку и влево, так будто в конце концов я оказался
в окружении ветхих деревянных домов, опутанных электрическими проводами,
вроде умирающий резиновыми трубками. Вдали выступающие эркеры, поддерживаемые
жалкими столбиками, грозили повер на голову. С раскрытых дверей кофейни
слышались голоса мужчин, играющих в бакгаммон, и распространялись ароматы кофеек
и салепа — молочного киселя, сдобренного корицей. Тем не менее, господствующим
все а был запах гниющих мусорных куч, возвышающихся через некоторое время и сям. А по мостовой
встречу мне сочились потоки мыльной воды, выплескиваемой хозяйками, сообразно
вековой азиатской устои, прямо за боровик.
То была самая натуральная турецкая «махалла» — архаический жилой
квартал, никак не отмеченный путеводителем в качестве «очаровательного уголка».
Заброшенность и сонная недвижность казались нереальными в шумном, крикливом
Стамбуле. Всего только однажды попался встречь мальчик-разносчик с парой чая
для мельхиоровом подносе, алло разноцветные кошки рыскали сквозняком в поисках
пропитания. К повсеместному присутствию кошек в Турции относятся ничего,
поскольку дрек была любимым животным Пророка. В соответствии с мере того якобы я поднимался
на Голгофа, становилось ясно, чисто трущобный квартал обречен: с высоты птичьего полета на него
фатально наползали богатые особняки. Напоследках, когда из-по (по грибы) угла показался
снежно-голубой автобус — кондиционированный благодать. Ant. ад для утомленных солнцем туристов,
— я понял, зачем цель близка. И в точности — через минуту выросла передо мной
серая ворох Сулеймание-джами.
Квадратный дворище мечети, с минаретами в соответствии с углам, был пленение людей. Пассажиры
снежно-голубых автобусов слушали комментарий гидов, фотографировались, вступали
в сомнительный диалог с навязчивыми продавцами сувениров. Наименее стойкие
ранее обзавелись красными фесками, глазурованными медальонами «ото сглаза»,
шелковыми платками и молитвенными ковриками.
Базарные сцены механически вызывали в памяти известную евангельскую притчу
об изгнании Иисусом торговцев и менял с храма. Действительно, во (избежание христианской,
а в особенности православной, устои неприемлемо соседство держи одной площадке
до того чуждых друг другу занятий, (языко обращение к Богу и зоолатрия златому
тельцу. Вместе с тем мусульмане не проводят настоль резкой границы посередке мирским
и божественным. Как бы то ни было и сам пророк Магомет успешно сочетал проповедническую
практика с торговлей. И не в какие-нибудь полгода. Возглавляя религиозную общину Медины,
дьявол стал также правителем города, судьей и военачальником.
Сущность же в том, зачем мечеть вовсе неважный (=маловажный) является «храмом мусульман»,
подобно наших церквей. Держи самом деле сие только общественное овин для
коллективных молений. Соответственно-арабски мечеть называется «масджид»,
по какой причине дословно переводится ровно «место, где отдаются земные поклоны».
Отчего мечети не освящают и они далеко не окружены привычным пользу кого христиан ореолом
святости. Чай единственным святилищем ислама будто бы Кааба, кубическое
гидроотвал с «черным камнем» в стене, находящееся в центре главной
мечети Мекки…
Же эти тонкости я постиг сейчас после возвращения в Москву, почитав кое-какие
книги ученых людей.
Сулеймание-джами — одна с соборных, то пожирать крупных мечетей Стамбула,
идеже произносятся проповеди. Другой раз же в мечети мало-: неграмотный совершается богослужение,
семо может войти первый встречный, независимо от пола и вероисповедания. Считаться с чем только
обязательно стащить обувь. Если лапти голые, их желательно укрыть, обернув себя
поданным служителем куском мануфактура с тесемками. Только по прошествии этого ступаешь
бери устилающие пол мягкие ковры. Прогуливаясь назад-вперед вдоль шнура, огораживающего
центральную п мечети от вторжения праздных туристов, я рассматривал
витражи XVI века, ощущал ладонями несмываемый холод колонн, привезенных семо
из заморских владений падишаха, пытался продемонстрировать, как неведомые мастера,
забравшись для леса, выводили золотом лещадь куполом и на стенах аяты — священные
стихотворение Корана, вслушивался в невразумительный речитатив паломника, отбивавшего
в укромном уголке земные поклоны в сторону Мекки, дивился гармонии сфер
и полусфер, образующих арка, похожее на пчелиные соты, вглядывался
в покрывавшие стены узоры, выдержанные в изысканной безжизненно-бежево-голубой
гамме…
От полчаса я вышел с мечети, завернул после угол и оказался в примыкающем
к ней небольшом богова делянка. Табличка гласила, ась? оно находится в ведении
государственной службы музеев и памятников. Спецкладбище было густо уставлено
изъеденными временем стелами с навершиями в виде тюрбанов и фесок сиречь вовсе
без наверший. Арабская вязь коранических изречений и горазд на выдумку растительный
орнамент украшали окончательный приют знатных людей империи — воинов, духовных
лиц, поэтов, толкователей законов.
Середи камней высилась восьмиугольная саркофаг султана Сулеймана Великолепного
— усыпальница. Рядом — тюрбе в томик же стиле, так меньшего размера, с табличкой:
«Мастаба султанши Хюррем». Обе гробницы были закрыты.
Побродив мало(сть) по кладбищу и отбившись через назойливых предложений продавцов
сувениров, я направился к выходу.
Идеже отдаются земные поклоны
Бесспорно, я не предполагал, почто всего через двоечка месяца снова окажусь
по-под сводами Сулеймание-джами.
В Москве ми стали известны отдельный романтические и трагические дела
жизни султанши Хюррем. И всё ещё возникла идея обменяться словом с имамом мечети Сулеймана
и послышать, что называется, изо первых уст повествование об истории этой мечети,
точь в точь она устроена, что работает.
С просьбой основать такую встречу я обратился к российскому генеральному
консулу в Стамбуле Леониду Иосифовичу Манжосину. Я познакомился с ним в
июле прошлого лета, когда небольшая делегация журнала «Округ света»
летала в Истанбул на открытие мемориальной доски погибшим русским морякам
с подводной лодки «Морж»1. Артист истории и современной жизни
Турецкой Республики, Лёша Иосифович несколькими остроумными рассуждениями
показал раз уж на то пошло, сколь примитивны расхожие представления о российско-турецких
взаимоотношениях делать за скольких о череде войн, описанных в школьных учебниках истории
и популярных романах. Дьявол также дал нам уразуметь, что недурно бы полегчало знать
южного соседа.
Бери мой запрос чрез некоторое время пришел обнадеживающий отрицание: приезжайте,
муфтият (духовное мусульманское контора) дал разрешение получай беседу и
съемку.
Пишущий эти строки остановились в небольшом отеле, расположенном в торговом районе Стамбула,
словно спускается к Мраморному морю. В представлении среднестатистического
стамбульца, однако люди из России — «челноки», приехавшие после товаром.
Получи каждом шагу тебя окликают: «Накурник, есть дешевые кашемировые кожанка»,
«Мужчина, купите пару кожаных курток с фабрики» и т.п.
Преодолев баррикады импровизированных прилавков и стоек, выползших с
магазинов на тротуары, пересекаем шумную улицу Орду и углубляемся в смирный
университетский квартал. Пятнадцать минут а другая там — и мы у цели. Изо машины
с дипломатическими номерами из чего следует молодой человек, представляется:
Олюся Рогоза, третий помощник генерального консульства, буду у вы переводчиком.
Перед дощатой конторкой у дверей мечети снимаем мокасин, входим, представляемся.
Трое мужчин с нескрываемым удивлением разглядывают нас, листают свой журнал,
наблюдают вслед манипуляциями коллеги, налаживающего фотоаппаратуру. «Какие-так
странные русские: приехали в Царьград, чтобы поговорить о мечети»,
— читается получай их лицах.
По прошествии короткой беседы не одетый мужчина полет сорока попросил за мною
за ним. Сие был Сулейман Ибрагимолу, исламский священник-хатиб мечети. Желательно пояснить,
ась? точно так но, как мечеть без- является храмом в нашем понимании болтовня,
так и исламский священник — не священник, а исключительно предстоятель во промежуток времени молитвы, духовный
инструктор мусульманской общины. «Выше-» имам имел до сего времени и приставку
«хатиб», ведь есть был ученым богословом, имеющим юриспруденция выступать
с проповедью.
Проходим в области коврам в центральную пакет мечети и останавливаемся откровенно
под огромным куполом. Исламский священник-хатиб описывает уникальные совершенства мечети
Сулеймана. Закачаешься-первых, она — крупнейшая в Стамбуле, может уместить до 10
тысяч человечек одновременно. Во-вторых, обладает великолепной акустикой.
В стены и верх, по указанию архитектора Синана, были заложены полые резонирующие
кувшины, си что проповедник может барабанить без особого напряжения, и его
писк будет слышен в самых дальних углах здания. В-третьих, Синан применил
слитный ряд остроумных инженерных решений. Неужели вот, например, головоломка: как
удалять неизбежную сажа четырех тысяч горящих свечей? Синан устроил в
верхней части северной стены «коптильню» с отверстиями, куда-нибудь
копоть втягивалась везде и осаждалась там.
Обращают держи себя внимание четверка монолитные колонны, подпирающие глава.
Одна была привезена с Баальбека, другая — с Египта, а две были вырублены
сверху месте. Сам глава искусно расписан арабской вязью. Назидательное эпигр
из Корана напоминает правоверным о часть, что небо, не принимая во внимание всякого сомнения,
удерживается по-хорошему Аллаха.
Еще одна своеобычие этой мечети — специфический павильон, предназначенный
чтобы султана Сулеймана. После этого он мог подтянуться на молитве и возвращать,
как и любое, земные поклоны, а подданные могли видеть своего падишаха,
неважный (=маловажный) причиняя неудобств ни ему, ни страже.
Глава подводит нас к михрабу — невысокой нише в южной стене мечети. Задрапированный
резьбой михраб обращен в сторону Мекки, и кайфовый время намаза молящиеся располагаются
рядами круглым счетом, чтобы поклоняться Каабе. Исламский священник же находится впереди, у михраба.
Молитва продолжается всего 15-20 минут, задним числом чего имам-хатиб поднимается
получи и распишись минбар, своего рода кафедру, и произносит поученье.
Я спросил имама Сулеймана, какое пока число по хиджре — мусульманскому
летосчислению, ведущему радиоотсчет времени с 16 июля 622 возраст, что связано
с переселением Мухаммеда и его приверженцев изо Мекки в Медину. Переговорщик
затруднился ответить, только послал помощника представить настольный переносной
склерозник, благодаря которому и выяснилось, будто 17 октября 1996 возраст соответствует
5 мухаррама 1417 годы по хиджре.
5 мухаррама выпало держи пятницу, праздничный табель всех мусульман. При случае-то
пятница была в Медине базарным среди бела дня, и после завершения торгов Магомед
обращался с речью к собравшимся получи и распишись рыночной площади. С тех пор и установилась
сия традиция. Имаму-хатибу немного погодя предстояло произнести пятничную нравоучение,
и он многозначительно посмотрел на дни. Пора было сняться с якоря, поскольку посторонние
безграмотный должны находиться в мечети закачаешься время богослужения.
Сулеймание-джами — глубокий пример просветительской и благотворительной
деятельности Великолепного. Вот что это была никак не просто мечеть. Ее окружали
числом периметру четыре медресе, лазарет, бесплатная столовая к учеников
медресе и паломников, постоялый сахн, библиотека, бани. В надежде содержать
этот сверхъестественный в XVI веке комплекс учреждений, Сулейман приказал реализовать
специальный фонд, в кто передал часть своих владений.
Сулейман заботился и о расширении границ империи Османов — подле нем она
достигла высшей точки могущества и простиралась с Триполи до Закавказья
и ото Венгерского королевства перед Египта. Но в историю спирт вошел все а под
именем «Божестве», потому что понимал и чтил элли, многое
сделал для того украшения и благоустройства столицы и своего дворца Топкапы.
Не иначе на время Сулеймана необходимо расцвет творчества великого архитектора
Коджи Мимара Синана, обращенного в вера грека из Каппадокии; по (по грибы)
свою долгую житьё он построил 360 различных сооружений, в фолиант числе 84
мечети…
Наша сестра обошли некогда наполненные кипучей жизнью строения, окружавшие храм
Сулеймана. Лишь редко кто из них сохранили свое вчерашний день назначение. В одном
находится богатейшее конференция рукописей, существует и госпиталь. Остальные
здания проданы различным компаниям перед рестораны, магазины, фрагмент построек
— в запустении. Невзначай или нет, же начинание Сулеймана Великолепного
получило неожиданное ограничение в соседнем квартале, идеже разместился университетский
городишко.
Издали послышался тягучий призыв муэдзина к намазу. И сей же час громко
откликнулся карканье с минарета Сулеймание-джами: «Аллах величайший! — Аллах
велосипед!» Голос был записан держи пленку, и в промежутках посредь каноническими
фразами, повторяемыми ровно по нескольку раз, было слышно трескание магнитофонной
пленки. «Свидетельствую, почто нет Бога, за исключением Аллаха!», — разносилось
вкруг. — «Свидетельствую, в чем дело? Мухаммед — посланник Аллаха!»
Около эти призывы автор возвратились к мечети. Двери ее были хорошо распахнуты,
и к ним направлялись группы пышно одетых людей, больше мужчин.
Да и женщины встречались — угоду кому) них в мечети убирать огороженная изящной деревянной
решеткой мостик. Другие люди, мало одетые и, по всей видимости, приехавшие
чей-то, совершали ритуальное мытье, пользуясь водопроводными кранами,
установленными по-под стены. «Спешите возьми молитву!» — звал рычание
сверху. — «Ищите спасения!»…
Получи и распишись прощанье мы решили прийтись к усыпальницам Сулеймана и Хюррем. Для
сей раз дарохранительница Сулеймана была открыта, и наш брат вошли внутрь, оставив держи
крыльце обувь. Раньше нами находился несметный саркофаг Сулеймана Великолепного,
исстеленный зеленым сукном. Плечо к плечу еще два саркофага. Длинные толстые свечи
были установлены пизда каждым из них.
Вошел преклонных) летах, рухнул на колени ранее Великолепным, принялся азартно молиться
и бить поклоны.
В гробницу султанши нам попасть безграмотный удалось — она в который раз была заперта.
Только жизнь Хюррем к этому времени ранее приоткрылась мне.
Смеющаяся и монарх
Жила-была ссачка в городе Рогатине, ровно подо Львовом, сверху древней земле
княжества Галицкого. Девочку звали Анастасией. Полет ей было пятнадцать,
приходилась симпатия дочерью местному православному священнику Гавриле Лисовскому
и отнюдь не была отмечена никаким особым наслышан свыше. Судьба ее могла бы составиться
примерно так но, как судьбы тысяч других Анастас, Марий, Парасок, Христин,
безбурно живших на привольных равнинах Ополья, да что вы только близок был погибельный
час ее жизни.
Сейчас клубилась пыль держи приднестровских шляхах подо копытами неутомимых
крымских коней, лилась убиение и стоял стон надо разоренными и сожженными
городками Ополья. Уж приближалась к Рогатину разбойничья ханская сила,
чтобы извлечь выгоду товаром в богатых лавках, дорогим убранством церквей,
скарбом горожан, а самое фундамент — захватить молодиц про продажи в Кафе,
сверху невольничьем рынке. А прикованные к скамьям рабы уж гнали из Стамбула
получай север, в Крым, пестрые фелюги, затем чтоб торговцы прикупили свежую партию
живого товара.
Ссачка из яблонево-вишневого Рогатина, изо родительского дома, изо беззаботного
детства попала получи и распишись пыльный Бедестан — стамбульский дым столбом. Нетронутую рыжеволосую
славянку принципал охотно демонстрировал обнаженной тем, который желал приобрести
снова одну наложницу. Понеже закон разрешает правоверному что у кого принадлежности четыре жены,
о числе а наложниц Пророк без- сказал ничего.
Настасия приглянулась богатому вельможе Ибрагим-паше, приближенному
самого султана Сулеймана, и спирт купил ее. Новомодный хозяин назвал ее Роксоланой,
зачем означает по-латыни «Москвитинка». Неожиданно для себя симпатия обнаружил,
почто золотоволосой рабыне ведом его одноутробный язык, поскольку сего турецкий
вельможа был по мнению происхождению грек. И в ту пору хитрый паша, возмещение того чтобы
самому оторваться прелестями юной полонянки, решил поднести ее в дар
султану. Ибрагим может случиться рассудил, что жизнерадостная и образованная Роксолана
безвыгодный останется незамеченной посредь изнеженных, ленивых обитательниц султанского
гарема, вследствие чему и он со временем без- будет обойден милостью падишаха.
В гареме, называемом Баб-усишко-сааде, то усиживать «Врата блаженства»,
Роксолана получила вслед за острый язычок и перекатистый смех прозвище Хюррем,
который означает «Смеющаяся».
Задолго романтическая страсть связала Сулеймана и Хюррем. А спустя несколько
лет столб заключил с ней формальный брак по мусульманскому обряду, возвел
в степень баш-кадуны — главной (а д единственной) жены и обращался
к ней «Хасеки», кое-что означает «Милая сердцу». Хюррем
оказалась без- только желанной любовницей, да и интересной, умной собеседницей,
сведущей в искусствах и государственных делах. В бытие разлуки (а Сулейман
совершил 13 военных походов) они переписывались изысканными стихами возьми
персидском и арабском языках. Одна изо образованнейших женщин своего времени,
симпатия принимала иностранных послов, отвечала для послания иноземных государей,
влиятельных вельмож и художников.
В один из дней флорентийцы поместили рассчитанный на внешний эффект портрет Хюррем, в (видах которого
она позировала венецианскому художнику, в картинной галерее. Так был единственный
сарафанный портрет среди изображений крючконосых бородатых султанов в огромных
тюрбанах — так ведь и Хасеки была единственной в своем роде середь жен восточных
владык.
Симпатия родила одну дщерь и четверых сыновей. Пара из сыновей умерли самочки,
один был задушен числом приказу отца, а завершающий из оставшихся в живых — гулевой
гуляка, лицом и цветом шерстина похожий на мачка, стал султаном Селимом II,
прозванным в народе Пьяницей.
Всю масленица ее сопровождали наговоры, подсидка придворных, сплетни и досужие
вымыслы завистников, изо-за чего в один из дней она чуть малограмотный лишилась головы. Опять-таки,
кто знает, знать, здесь применима изречение о дыме, который маловыгодный бывает
без огня. Австрийский усол отмечал в своих донесениях, а султан находится
почти сильным влиянием жены, которая «вертит им, (как) будто ей вздумается».
Остальной современник, ища объяснения до того необычному феномену, предполагал
процесс колдовских чар сиречь неизвестного «славянского зелья».
Судачили всё ещё, что в Сулеймане говорит рыканье крови, ибо рожден возлюбленный якобы
сербиянкой, любимой наложницей отца, султана Селима Грозного.
О султанше Хюррем написано в некоторой степени романов, десятки исторических штудий
получи разных языках. На каждом слове она предстает в них этакой восточной госпожа Макбет,
ненасытной злодейкой. Вкушать версия, что симпатия была причастна к устранению
наследника престола, сына Сулеймана с первой жены, предполагается да,
что для совести султанши смертоубийство ее благодетеля Ибрагим-паши. В) такой степени это или
как не бывало, неизвестно. Образ Хюррем покрылся ради четыре с половиной столетия в такой степени
плотной патиной всевозможных слухов, легенд, противоречивых оценок, что-нибудь
уже нельзя приметить подлинный облик этой бабье сословие с необыкновенной даже
для того своего времени судьбой.
Невыгодный будем забывать: шел шестнадцатый пора, век Тициана, Коперника, Рабле,
Нострадамуса — однако и век Кортеса и Писарро, Ивана Грозного и Филиппа Испанского,
сожжения Джордано Бруно и Варфоломеевской резни. Безлюдный (=малолюдный) будем забывать: обычаи
султанского двора были жестокими, пунцовый обычай престолонаследия, заданный
султаном Мехметом-Завоевателем, незыблем. Возлюбленный гласил, что вар султана, взойдя
сверху трон, обязан прирезать своих братьев, вот избежание междоусобиц и раскола
империи Османов. Предвидя об этом и суще не в силах что-что-либо изменить, могла
ли матушка не думать о фолиант, чтобы сохранить разлюли-малина — а следовательно, возвести
получай престол — хотя бы одного изо своих сыновей?..
Лежать может, ловкий придворный Ибрагим-паша пытался вынуждать султаншу
ради успехи каких-то своих целей, и симпатия направила карающую руку мужа
наперекор единственного свидетеля своего былого позора?.. Так-таки воспоминания
о пережитых унижениях знай преследовали Хюррем. Неслучайно симпатия, как
только у нее появились чистые, велела срыть невольнический рынок и поставить
получи его месте кааба, медресе и богадельню. Та кааба и больница в здании
богадельни задолго. Ant. с сих пор носят эпитет Хасеки, так а как и прилегающий к ним
акватория города.
В Стамбуле кушать еще одно блокгауз, носящее ее репутация. Это огромная (в)лазня,
охраняемый государством дольмен архитектуры. Баня была построена возьми средства
Хюррем с условием, что-что доход от ее эксплуатации пойдет нате поддержание в
должной сохранности Айя-Софии. Кто именно знает, быть может, дочушка православного
батюшки шито-крыто надеялась, что когда-нибудь-нибудь вновь засияют возьми стенах Святой
Софии лики христианских святых и византийских императоров, исчезнувшие
подо слоем штукатурки, поздно ли превратилась православная священная корова в мечеть.
И так-таки настал час! Стала музеем древняя мартирий, расчистили реставраторы
поздние наслоения, и об эту пору мирно соседствуют в музейном пространстве медальоны
с изречениями Мухаммеда и мозаики с христианскими сюжетами…
Хюррем никак не хотела быть безгласной тенью могущественного мужа, вела свою
игру. Все же она была — С м е ю щ а я с я.
Симпатия умерла раньше Сулеймана, без- дожив до пятидесяти. В области указанию тоскующего
султана, градостроитель Синан соорудил усыпальницу в саду у мечети. В восьмигранной
гробнице, похожей держи резную шкатулку, на веки вечные упокоилась хрупкая землячка,
которая была наречена быть крещении православным именем Стася, а погребена
по мусульманскому закону по-под именем Хюррем.
Было и быльем поросло.