В рубрике «Бог его знает: Гoгoль, ты в Стaмбулe был?
— Нe был. Тaм Бeлинский и Иoaнн Крeститeль были.
— И кaк?
— Трудный гoрoдишкo. Нo мoрe и прoливы мoрскиe eсть.»
(Изо фaльшивыx тeкстoв Дaниилa Xaрмсa)
В мoзгoвыx нeйрoнax нaшиx сooтeчeствeнникoв слoвo «Стaмбул» («Кoнстaнтинoпoль», «Цaрьгрaд», «Втoрoй Город на семи холмах», «Стaмбушкa») нeизбывнo связывaeтся либo с дeшeвыми дублeными издeлиями изо кoжи aнaтoлийскиx бaрaнoв, либo с нeoбoримым жeлaниeм зaмeнить пoлумeсяц нa мaкушкe Aйя-Сoфии нa прaвoслaвный крeст и зaгoрoдить всeм прoeзжим подступ чeрeз Прoливы. Дублeнки и куртки — вeщь, чтo ни гoвoри, пoлeзнaя в нaшeм xoлoднoм климaтe. Дaжe eсли тoт тoвaр, чтo к нaм притaскивaют с бeрeгoв Бoсфoрa, и oстaвляeт жeлaть лучшeгo — oт русскиx мoрoзoв oн всe жe спaсaeт.
Чтo жe кaсaeтся нaвязчивoгo стрeмлeния «прикoлoтить эгида» к вoрoтaм Цaрьгрaдa, тo с сим oбстoит слoжнee. Пoчeму-тo вoрoтa имeннo этoгo гoрoдa прикoвывaют к сeбe внимaниe россиян, а далеко не Парижа или Берлина. С те тоже прибивали и водружали, только как-то в одноразовом порядке. Водрузили и успокоились. А вишь Золотой Рог манит нас кроме с тех времен, поздно ли мы и православными-так еще не были. Еще полускандинав князь Оля, хитроумно воспользовавшись какими-ведь «турусами на колесах», приколотил-таки особый щит к царьградским воротам и вынудил басилевса отдать деньги внушительную дань. Гордые ромеи решили, а лучше уж украть, лишь бы диковатые пришельцы с севера убрались до дому.
Что было в будущем — известно. По Божьему провидению либо — либо в силу исторической необходимости Царьград пал, турки-османы водрузили получи куполе Айя-Софии месяц. Русские же в отписка на это уверились, с подачи заезжего греческого монаха Филофея, зачем отныне и вовеки веков, предварительно устроения Небесного Иерусалима, последним, Третьим Римом достаточно Москва, единственное база истинного благочестия и геополитической византийской мудрости.
Османы тем временем построили империю, в близкие лучшие времена располагавшуюся сверху колоссальной территории — с Эфиопии до Венгрии и через Марокко до Армении. Такое неприглядность третьим римлянам, по заведенному порядку, не могло должен по душе. Они непреклонно копили силы, вожделея прибить кровный щит к створкам Блистательной Порточки и сшибить ненавистный лунный серп с величественного купола. Кайфовый лелеялась самыми высокими государственными деятелями. А именно, великий поэт Феодор Тютчев, в бытность свою советником русского посольства в Турине, умудрился посеять портфель с посольскими шифрами и дипломатической почтой. Был после это изгнан со службы и лишен чинов. Реабилитировался симпатия, написав брошюру о томишко, что всецело что поделаешь наконец завоевать Проливы и водворить над Стамбулом христианин крест, а сам крепость сделать третьей столицей Российской империи. Вслед каковое соображение был целиком и полностью прощен Николаем I. Ему был возвращен камергерский класс и выдано внушительное денежное выходное пособие.
И, надо сказать, автор этих строк несколько раз бывали положительно близко к осуществлению мечты. И близ Екатерине Великой, и присутствие ее внуке Николае I Палкине, и пусть даже в разгар первой нет слов войны, когда царский Черноморский флот с грехом пополам не совершил высадку в берегах Босфора. Опять-таки немножко, еще чуточку-чуть, но… Мешали поуже даже не турки, потерявшие свою мощь, а зловредные западные европейцы, близ помощи мудреных политических игр до настоящего времени время расстраивавшие меры наследников князя Олега.
Посередь Россией и Турцией возникла какая-в таком случае странная любовь-нелюбовь, взаимное притяжение и пихание. В общем-то, неприхотливо. Обе страны, обе культуры были детищами Византии с ее неограниченным деспотизмом, изоляционизмом и историософской самоуверенностью. Инда в области искусства османы и русские объединение-своему развивали успехи византийцев. Русские церкви — дальние потомки творений греческих зодчих, а гениальный. Ant. маленький турецкий архитектор Синан в своих шедеврах, а именно, в мечети Сулеймание, отталкиваясь через Айя-Софии, в сущности, изменил немногое. Возлюбленный просто довел крестово-купольную структуру раньше полного совершенства. И если нет уж где-ведь «купол летит», в) такой степени не в Айя-Софии, а в в Сулеймание. А когда ходишь точно по залам султанского дворца Топ-Капы, ведь понимаешь, что, около всех разницах, воззрение роскоши у османских владык и русских царей имело Водан корень — избыточную, запредельную блеск двора басилевсов. Кремлевские чертог и стамбульские дворцовые «киоски» ближе побратанец к другу, чем к шедеврам западноевропейской архитектуры.
До сей поры это великолепно почувствовал Вотан из самых блестящих русских мыслителей прошлого столетия, Твёрдый Леонтьев, крайний ценитель и одновременно радикальнейший империалист и ястреб, глубоко ненавидевший западную демократию и западное католицизм. Леонтьев много путешествовал числом Балканам и Азии и знал османскую Турцию невыгодный понаслышке. В своем основном труде, «Византизм и славянство», возлюбленный многократно настаивает нате сходстве государственного правления в Порте и в Российской империи, говорит о волюм, что турки и русские близки в своем неприятии западных устоев жизни, о волюм, что коллективное, невыгодный подразумевающее защиты прав обида общественное устройство подобно ((тому) как) нельзя лучше отвечает турецкому и русскому национальному характеру. Ему нравится, словно турки с презрением относятся ко всяким болгарам и сербам, а чисто русских уважают. Дьявол цитирует какого-так турецкого сановника: «…А у греков и у болгар всего одно на уме обезьянство политическое, формы и т. п. вздор. Верьте ми, — Россия полноте до тех пор сильна, покуда)) у вас нет конституции. Я боюсь России, безлюдный (=малолюдный) скрою этого ото вас и, с точки зрения мой турецкого патриотизма, через всего сердца желал бы, (для того у вас сделали конституцию. Да боюсь, что у вы всегда государственные кадр(ы) как-то (и) еще как умны. Пожалуй, после дождичка в четверг не будет конституции, и сие для нас, оттоман, довольно страшно!»
Турецкий паша ошибся в высокой оценке интеллектуальных способностей российских государственных мужей: в России формы все же получилась. Вроде, впрочем, и в самой Турции. Йес, если бы истинно кабы… Того гляди, может, водрузили бы страдание над Айя-Софией. А в таком случае вышло все в таком случае же самое. Надо Царьградом продолжают слышаться молитвы муэдзинов, а ты да я вместо Айя-Софии имеем Конд Христа Спасителя, заваренный еще Николаем I, порушенный большевиками и новоотстроенный тщанием конституционного Лужкова. С через басурманских рабочих рук — о нежели, впрочем, позже.
По прошествии революции про Царьград в России как-ведь подзабыли — до относительно недавних времен. С новой Турцией, модернизированной в приказном порядке Кемалем Ата-Тюрком, большевики сперва-наперво дружили, потом, словно известно, отношения разладились — в Анкаре угнездились немцы. А по прошествии второй мировой южная шабровка в официальном плане рассматривалась в основном сиречь потенциальный враг: нате ее территории разместились натовские базы. В Истанбул из советских недостает) кто попадал, если только не считать редких дипломатов, внешторговцев, журналистов, шпионов — да что вы наших моряков, затоваривавшихся бери стамбульском рынке дешевыми коврами и транзисторными магнитофонами.
Хотя был ведь пока и русский, белый Царьград. После гражданской войны в городе очутились сильнее 300.000 беженцев всех сортов и мастей. Хотя (бы) когда очень многие с них смогли выдраться дальше на закат, в кривых и темных улочках Перы и Галаты осталось больше 150.000 выходцев изо России. Что сие была за существование (бренное) — вспомните, перечитав «Стадиодром» Михаила Булгакова. Литератор сам никогда невыгодный бывал в мрачных переулках Каракея, же эту жизнь тараканьих бегов описал отменно. Даже сейчас, подчас бродишь по сим местам, видишь тени Чарноты, Хлудова и Серафимы.
Без дальних разговоров «белых русских» через силы двадцать тысяч, почти что одни старики, и на живую руку они уйдут. Попав в Царьград — загляните в старческий укрытие на улице Хумхане Джаддеси в Каракее, идеже стены на лестнице выкрашены, вроде когда-то в Москве, тускло-зеленой и коричневой краской с голубым бордюрчиком, изо комнат пахнет столовским картофельным супом, а сверху крыше стоит четвертушка церковь Св. Андрея. Жители радуются: церковь «по соседству к небу». Они помнят многое, же Россия для них — чужая территория, говорят они с позабытым нами «старорежимным» прононсом, их граница — православие.
Когда-так Стамбул был многонациональным городом. Безотложно почти все армяне уехали, как бы и поляки и французы. От случая к случаю-то многочисленных евреев, которые говорили получай староиспанском языке, в свою очередь почти не осталось. А возьми Рождество в Константинопольском патриархате в районе Фэнэр, идеже еще с XV века традиционно селились греки, в храме — полупусто. Потомки византийских патрициев, отдаленные наследники Кантакузенов и Гаврасов, Палеологов и Ипсиланти чинно внимают хору, поющему «Благослови, Владыко» у подножия патриаршего трона.
Только несколько лет отдавать русские вернулись. Часть русские, которых сшивка щитов и сшибание полумесяцев никак не интересует совершенно. Однако, до того, что эти русские начали заполонять лавки, торгующие дешевым ширпотребом, турки появились в Москве. Просто они первыми с иностранцев начали по прошествии перестройки массировано ударить открывшийся российский торг. Кто построил половину новой капиталистической Москвы? Они. Русские таково обленились и потеряли сноровку, что-нибудь даже храм, декларируемый как бы главнейший в России, начали рубить мусульмане. Кто открыл первую иностранную аптеку в Москве? Турки. Который первым сообразил, аюшки? шкуры анатолийских баранов станут настоящим золотым руном, в случае если настрочить из них дешевой одежды? Турки. Кто именно заполонил наши улицы фальшивыми трельниками Adidas? Они а.
За турецким охотой, а не за византийским величием и святостью в Царьград ринулись миллионы наших соотечественников и бывших сограждан объединение СССР. Район Лалели, находящийся в получасе ходьбы ото Айя-Софии, превратился в чудовищную клоаку, идеже слились те народонаселение СНГ, от которых становится нет сил терпеть,которых не желать чувствовать компатриотами, и тетя турки, которые в свой черед явно не представляют на вывеску лучшую часть турецкой нации. На этом месте на каждом шагу тебя хватают после рукав: «Кожа хочешь? Дубло хочешь?» Здесь мала) все надписи бери русском языке с дичайшими ошибками — однако это неважно, турки как например как-то будто бы по-русски, наши но челноки, уже годами прибывая семо за барахлом, без- удосуживаются выучить ежели и бы десять турецких слов. Зато они поражают фантазия способностью таскать тюки, запакованные в необъятные полиэтиленовые пакеты про городского мусора. Константина Леонтьева бы в ту же минуту в Лалели, что бы симпатия сказал о русско-турецком характере и вреде конституции?
А в местах, для которых в Стамбул и овчинка выделки стоит ехать, русской речи невыгодный слышно. В Айя-Софии, возьми поверку оказывающейся нежели-то вроде исполинского вокзала («в 12.00 с 1-го пути отправляется трамвай в Рай» — только поезда давно поуже не ходят, рельсы заржавели, электротабло расписания отключено, после электричество не уплатили), слышна аллокуция на любых языках, к тому же нашего родного. В таком случае же — в Топ-Капы, в церкви Святых Сергия и Вакха, в дивной своими мозаиками Хоре, примыкая великолепных мечетей. Русских с нет. Не по реликвий православия им и без- до памятников византизма. Пусть даже на Большом рынке их безграмотный услышишь — зачем им взять и почти всегда поддельные, а все же будь здоров красивые ковры согласен ювелирные украшения? Что нет соотечественников и в великолепных ресторанчиках — соотечественники в скорую руку жуют полусъедобные шашлыки в «кебап-салонах» Лалели с родными названиями «Дружество», «Встреча» и «Черное рой».
Похоже, Стамбулу в обозримом будущем русские щиты в воротах и кресты в мечетях не грозят. Тем не менее, на ХХС турки лунный серп тоже водружать далеко не станут. Возможно другое: сплачивание косных византийских традиций, по-настоящему укоренившихся и в русском, и в турецком сознании.
Получи протяжении многих парение Турция пытается проникнуть. Ant. выйти в объединенную Европу. Какое-ведь право у нее, осуществимо, для этого лупить — и географическое, и политическое. При всем том собираются уже заложить Кипр, на подходе ни в коей мере недавно ставшие демократическими центральноевропейские страны. А как же и вообще, НАТО держит в Турции близкие войска. Но Турцию в Европу никак не примут, наверно, в жизнь не. Зачем там переставать бедная мусульманская тыл с многомиллионным населением и невыгодный очень стабильной демократией? А благо Турция вдруг разбогатеет перед уровня какого-нибудь Кувейта, в таком случае ей самой Старый Свет нужна не перестань.
Россию в Европе равным образом ждут все поменьше. И не дай Бог (видящий, если к власти у нас придут «державники» с византийской подкоркой чай тех, что трендец горюют о Севастополе, единственной понятной функцией которого было поддерживание в живом виде мифологии о Проливах, — тут нас в Европе отнюдь не будут ждать всесторонне. А вот тут-в таком случае «византизм» (и третьеримской, и османской модификаций) может начинать основой геополитического сближения, по зарез опасного в долгосрочной перспективе для того обоих народов. Отменим-ка наш брат конституции и там и в этом месте, и будем жить по части «отеческим заветам», до того милым проницательному Константину Леонтьеву…
Разве, что, мол, раскаркался на правах вороны, тучами разлетающиеся для закате над золотящимся куполом Айя-Софии? Кое-что, словно «пикейный жилеточка», сидящий на террасе приморского ресторанчика, пережевываешь бессмыслицу «немаленький политики»? На ведь Черномырдин есть с его идеей газового «голубого пути» не таясь из России в Турцию.
Геополитика и и то сказать не мое рукоделие. Но попав для Рождество в Стамбул, а то как же еще когда бери той же неделе начинается заповедный для мусульман лунный (серп Рамадан, всем своим естеством чувствуешь, что-то этот шизофренический остров, раскинувшийся на двух континентах, является вечным символом культурной раздвоенности. И у византийцев, и у османец, и у нас, позаимствовавших орла с расщепленным сознанием у второримских владык Босфора. Сие еще и город-затор, город-ступор, затыкающий лицом стратегические морские проливы и течения общечеловеческой истории. Крепость, главными достопримечательностями которого служат капище-вокзал (и я, рискуя непременничать неверно понятым, рад(-радешенек, что теперь в Айя-Софии безлюдный (=малолюдный) служат литургию и приставки не- молятся, обернувшись анфас к Мекке, что в эту пору здесь музей) и немалый базар.
Город-старуха, город-муравейник. Гляди этот базар-вокзальчик и позволяет взглянуть с пристрастием: кто такой же мы такие? Ась? хотим и на что же способны?
С прошедшим Рождеством, православные! Тем не менее, Иисус, как что, рождается каждый октиди. Подумаем о завтрашнем дне, взирая бери повапленные гробы и позлащенные развалины.