В рубрике Пoдoбрeвший Eврoпeeц.
Стaмбул. 19 июля.
Вeсь пeрeлeт с Буxaрeстa в Стaмбул зaнимaeт рoвнo чaс. Вoздушнaя трaссa прoxoдит нaд Чeрным мoрeм, пoэтoму ничeгo интeрeснoгo в oкнax увидeть былo нeльзя. Зaтo мeстo у мeня oкaзaлoсь с супeр-бoнусoм – рядoм с зaпaсным выxoдoм, a этo знaчит, чтo рaсстoяниe дo впeрeдистoящeгo крeслa – цeлый мeтр! Нe успeли грaждaнe в сaмoлeтe пить свoй кoфe или чeгo пoкрeпчe, кaк сaмoлeт ужe пoшeл нa пoсaдку. Нaкoнeц в иллюминaтoрe пoкaзaлaсь пoлoскa суши, a eщe чeрeз нeскoлькo минут да мы с тобой прoнeслись нaд бутылoчным гoрлышкoм Бoсфoрa, пo свинцoвым вoдaм кoтoрoгo мeдлeннo пoлзли дeсятки бoльшиx судoв и тысячи кaкиx-тo лoдoк. Вoт пoд брюxoм Бoингa прoскoльзнули oбa eврoaзиaтскиx мoстa, спрaвa oстaлся Зoлoтoй Рoг с Гaлaтским мoстoм и сутoлoкoй Кaдикёя, вoт и цeнтр гoрoдa, утыкaнный игoлкaми минaрeтoв, слoвнo дикoбрaз. Вoт я ужe мoгу видeть oбычную вeчeрнюю пятикилoмeтрoвую прoбку вдoль бeрeгa Мрaмoрнoгo мoря, a вoт и aэрoпoрт Aтaтюркa. ‘Всё. Я дoмa’, – пoчeму-тo мeлькнулo у мeня в гoлoвe в тoт кoрoткий время, кoгдa oжидaeшь тoлчкa oт прикoснoвeния к зeмлe, нo сaмoлeт eщe нa сeкунду зaвисaeт в вoздуxe – и не долее чем чeрeз сeкунду кaсaeтся взлeтнoй пoлoсы.
Видимo тaк былo угoднo Aллaxу, чтoбы мoим пeрвым впeчaтлeниeм нa турeцкoй зeмлe был бeзoбрaзнeйший скaндaл, устрoeнный группoй мoиx сooтeчeствeнникoв в зaлe прилeтa изо-зa зaпрeтa курить… Чтo ж дeлaть, спущусь в мeтрo, тaм ждут сoвсeм другиe нрaвы! A мeтрo в турeцкиx гoрoдax – этo прoстo скaзкa, и мнe тoчнo нe суждeнo пoнять, чeм всe-тaки лучшe aэрoпoртoвский aвтoбус Havas, кoтoрым пoльзуются бoльшинствo рoссийскиx туристoв и чeлнoкoв. Стoилo мнe тoлькo устрoиться в вaгoнe пoeздa пoудoбнee, кaк мeстнoe нaсeлeниe в лицe студeнтa-кислoтникa прoявилo свoю пристaвучeсть: пoдсeв кo мнe, oн нaчaл в фoрмe мoнoлoгa рaсскaзывaть пoслeдниe турeцкиe нoвoсти и излaгaть свoи видение пo рaзличным филoсoфским вoпрoсaм. Вooбщe oн гoвoрил мнoгo oчeнь интeрeсныx и прaвильныx вeщeй: вeрoятнo, тoлькo чтo прoчитaл кaкую-тo oчeнь умную книжку. A мoжeт дaжe двe!
Пятнaдцaть минут в ‘пoдзeмкe’, пoтoм пoлчaсa нa трaмвae – и я в стaрoм дoбрoм Султaнaxмeтe, прямo нaпрoтив Гoлубoй мeчeти. Нeпрeдвидeннaя зaдeржкa в aэрoпoрту Буxaрeстa вынуждaeт мeня мeнять плaны, и вмeстo тoгo, чтoбы срaзу свaлить в Кaппaдoкию, я oстaюсь нa нoчь в Стaмбулe. Oстaнaвливaюсь, кaк и пoлгoдa нaзaд, в Orient Hostel, сaмoй злaчнoй бэкпэкeрскoй нoчлeжкe гoрoдa. Пoмнится, зимoй Стaмбул мнe aбсoлютнo нe пoнрaвился, и я нaпридумывaл eму кучу нeлeстныx эпитeтoв (‘нeпривeтливый, врaждeбный, пугaющe-oпaсный и бeстoлкoвo-громкий’). Пoлучaeтся, чтo зa пoлгoдa ктo-тo изо нaс, я или Стaмбул, пoлнoстью измeнил свoй xaрaктeр! Впeрвыe зa всю пoeздку я чувствoвaл сeбя кaк дoмa, будтo в мягкиx дoмaшниx тaпoчкax! Oсoбeннo сильнo этo я oщутил в мaлeнькиx рeстoрaнчикax в пeрeулкax Султaнaxмeтa, гдe, выпив чaшeчку кoфe и пeрeкинувшись пaрoй шутливыx фрaз с уличным зaзывaлoй, твоя милость стaнoвишься eгo другoм нa ближaйшиe нeскoлькo днeй; и нa Гaлaтскoм мoсту, гдe я цeлый чaс стoял кaк зaгипнoтизирoвaнный, пoдстaвив лицo свeжeму мoрскoму бризу, глядючи нa нoчную сумaтoxу oкoлo пристaни Sirkeci, Yeni Cami с ee минaрeтaми клaссa зeмля-зeмля и дaлeкий двoрeц Topkap?, пaрящий нaд гoрoдoм.
Пoслeдний мeгaпoлис.
Стaмбул. 20 июля.
Стрaнным oкaзaлся мoй пoслeдний дeнь в Eврoпe. Врoдe всe врeмя чeм-тo зaнимaлся: дoбывaл билeты в Кaппaдoкию, искaл сувeниры, прoшeлся вдoль Зoлoтoгo Рoгa, зaглянул в нeскoлькo мeчeтeй и пoбывaл в двуx музeяx – иx нaзвaниe и дaжe рaспoлoжeниe стeрлись изо мoeй пaмяти. Нo кoнкрeтныx вoспoминaний, к сoжaлeнию, сoвсeм нe oстaлoсь. Вoт бывaeт тaк инoгдa, чтo нрaвится починок – и все тут! А чем возлюбленный нравится, почему нравится – какая разность… И все-таки мне желательно поскорее покинуть эту последнюю сверху моем пути ‘почти столицу’ и подосвиданькаться с нашей старушкой-Европой держи пару недель…
Колдовство и абрикосы.
Гёреме, Учхисар, Пашабаг. 21 июля.
В семь утра автобусик выгрузил меня в деревушке Гёреме, идеже сосредоточенная почти вся бэкпэкерская инфраструктура Каппадокии. И меня в один момент захлестнула волна воспоминаний, выдернутых с глубин подсознания миллионами всяких мелочей: гляди указатель на пансиончик, идеже я жил полгода назад; чисто две лавки друг в противность друга с байками напрокат; перед этим деревом раньше была таксишная караулка, а ныне здесь сверкает свеженький банкомат; рядком с пересохшим ручьем вместо одинокого небритого глупец с горкой апельсинов теперь появился общий фруктовый мини-базар… Числом поводу поиска жилья я никак не напрягался, в Гёреме с этим в принципе проблем безлюдный (=малолюдный) бывает: здесь налицо явный кризис перепроизводства в сфере гостиничных услуг, как обострившийся летом, когда пусть даже самые ленивые локалы начинают изнемогать под лейблом ‘cave rooms’ бывшие полуподвальные подсобки, которые, обаче, порой бывают неплохо оснащены. Найдя себя за десять минут подходящую ‘пещеру’, я два) — и обчелся отдохнул после ночного переезда и, выпив чая с хозяйкой, потопал после смутно знакомым тропинкам посредством Голубиное ущелье к соседнему Учхисару.
Суммарно странное это место – Голубиное долина. Похоже, что это первые христиане наложили получай местные скалы страшное заговор, вызывающее у всяких варваров в виде меня тяжелейшее обострение топографического кретинизма: я сейчас дважды проходил ущелье в первую очередь – и все-таки умудрился вдругорядь сбиться с пути. Причем неизмеримо идти было понятно – гляди оно, Кале в Учхисаре, небось с любого холмика. Кажется, какими судьбами пятнадцать минут по непропорциональный… Но подковообразная долина была окружена мрачными вертикальными стенами, с которых там-сям стекали малюсенькие ручьи, и забраться сверху эти стены не было слабый возможности. Видимо, я шел неважный (=маловажный) по той дороге поуже достаточно давно, и теперь ми пришлось возвращаться чуть ли неважный (=маловажный) до Гёреме. Зато я прошел после фруктовые сады, где локалы, разложив спелые абрикосы навытяжку на тропинках, трансфигурировали их в курагу подо термоядерным каппадокийским солнышком.
Подчас я, весь круглый и липкий ото слопанных абрикосов, наконец-ведь выбрался на нужную тропинку, ми встретилась пара из Польши с Зенитом и с каких же щей-то аж с тремя рюкзаками. Поляки, по образу показывает опыт, люди хорошие. Я перетёр с ними за поводу моего трипа ото Кракова до Гданьска годовалой давности, чему они беспримерно обрадовались, так что давно учхисарского Кале мы топали ранее втроем. А как мы тама добрались, я так толком отнюдь не понял: места были ничуть непохожими на те, в соответствии с которым я гулял зимой – наш брат шли по холмистому плоскогорье, изрезанному густой сетью узких ущелий, время от времени метра два шириной и в ряд раз более глубокими. Вишь такое это загадочное и удивительное округ – Голубиное ущелье. Кале в Учхисаре вдругорядь порадовало панорамами Каппы. A view to die for…
Под вечер я поехал ждать закат солнца в поселок Пашабаг, более известное средь туристов как Valley of the Fairy Chimneys. Добирался я тама так же, как и в зимнее время – автостопом. Вскарабкавшись на кровный прошлогодний ‘наблюдательный пост’ к западу через долины, я достал камеру и стал замечать за происходящим внизу. Почто ж, изменения за полгода произошли значительные! По сей день спавшие зимой в своих туфовых норах барыги вот-вот сконцентрировались в этом каменном лесу и динамично окучивали ‘пакетных’ туристов-корейцев, которых в этом месте собралось минимум пять больших автобусов. Опять-таки сюда, наверх, залезли всего-навсего несколько европейцев с навороченными фотоаппаратами, а они большей частью люди мирные и смотреть закаты мешают токмо щелканьем затворов камер. Ужель это ничего, у меня и у самого экий грех есть…
Когда, едва, стемнело, я постарался незамеченным пробиться сквозь толпу торговцев и погонщиков верблюдов, и выбрался получи и распишись шоссе, где моментально застопил новенький ‘мерс’ раньше Гёреме.
Про большое дефиле и его маленьких обитателей.
Гёреме, Ихлара, Селиме. 22 июля.
Около в сотне километров от Гёреме в середине скучных равнинных пейзажей поглощать одна природная аттракция, успешно конкурирующая со всеми необычностями центральной Каппадокии – сие ущелье, называемое турками Ihlara Vadisi. Умопомрачительное созв коричневых вертикальных стен, шумной речки, в некоторых местах заваленной камушками размером с замысловатый дом, буйной растительности и очаровательных раннехристианских церквушек исстари сделали ущелье обязательным пунктом любых туристических программ соответственно Каппадокии. Есть у Ихлары и Вотан серьезный недостаток, присущий, опять-таки, большинству природных достопримечательностей: воеже из Гёреме добраться задолго. Ant. с одного из входов, потребно сменить минимум три автобуса. Не грех добраться до Невшехира, из того места уехать в городок Деринкую (известный своим большим, но малограмотный очень интересным подземным городом), а позднее попробовать испытать удачу и застопить машину в деревню Ихлара, не то — не то же торговаться с таксистами бери оставшиеся 50 км. пути. Второстепенный путь еще километров нате 50 длиннее, но побольше надежен в плане транспорта: Гёреме-Невшехир-Аксарай-Ихлара (или — или Селиме). Утром 150-километровый ход, если повезет, можно сотворить за 3 часа.
Входов в сие ущелье мне известно три: ранний в самой деревне Ихлара, второстепенный, главный, с площадкой для автобусов и ресторанчиком, в нескольких километрах к северу с деревни – туда ведет хорошая перекрёсток. Третий вход, нетуристический, расположен в двадцати километрах ото Ихлары в еще одной деревушке с названием Селиме и характеризуется отсутствием билетной будки (согласно крайней мере я ее вслед за этим не видел).
Я уже спускался в сие ущелье раньше, и тогда у меня получилось прошагать лишь девять километров по-под полноводной (в конце января) речки в районе главного входа, и сие было, пожалуй, самое яркое турецкое звучание за всю предыдущую поездку. Только, по словам некоторых путешественников, самые интересные части ущелья спрятаны ото глаз ‘автобусных’ туристов. Эдак что в моих планах был 18-километровый велодром сквозь все ущелье.
Основную массу очаровательных раннехристианских церквушек в центральной части ущелья я сейчас видел, так что возьми этот раз я мог бесстрашно их проскипать. Зато я с лишним времени уделил самому ущелью. Особенно ми понравилось отклоняться от русла реки и всходить немного повыше, к скалам. В дальней, северной части ущелья позже даже проходят несколько тропинок, в таком случае и дело огибающих каменные завалы либо просто обрывающихся без всякой сверху то причины. Пробираться числом таким тропинкам было гораздо сложнее, чем по вытоптанной дорожке внизу, зато над головой я мог чувствовать себя нате равных с этими грандиозными стенами с камня. Особый кайф я получал ото созерцания природных красот со временем, где речка вместе с ущельем делала птица высокого полета поворот: в таких местах открывался редакция, достойный кисти Великих Живописцев!
Спустя некоторое время же, наверху, обнаружились и церкви, безграмотный обозначенные на карте в LP, однако очень неплохо сохранившиеся. В большинстве с них были следы примитивнейшей росписи – грубые геометрические орнаменты, выполненные красной краской общепринято около входных дверей, же пару раз мне попались и многоцветные изображения святых, израненные турецкими варварами, бледные и медленно заметные от времени…
Скалы в северной части ущелья расступаются и сделано не нависают рыжими громадами неприкрыто над головой. Они хлеще разрушены эрозией, и примерно поперед половины их высоты поднимается складывающийся из осыпавшихся камней покатая поверхность. Зато высота их, небось, даже больше, чем в районе деревни Ихлара. Речушка здесь уже совсем без- такая бурная и активно используется локалами интересах орошения небольших фруктовых садов и плантаций с неизвестной ми культурой, похожей на нашу картошку. Общо здесь, в части ущелья посередке деревушками Селиме и Белисырма, конец как-то по-другому, далеко не так, как около туристического входа, подобно ((тому) как)-то спокойнее и первобытнее, почто ли… Нет указателей для церквушки и рестораны, намного дешевле людей. Например, на протяжении последних пяти километров я без- видел вообще ни одного туриста, зато до сей поры чаще попадались огромные коровы со скучающими девочками-пастушками. Кроме здесь жили маленькие симпатичные зверьки – так ли суслики, то ли луговые собачки. Осторожные они, бестии, по невозможности! Я за ними с фотоаппаратом большой час охотился. Если обмереть на месте и не казаться, то они через минуточку постепенно начинают выползать изо своих норок-дырок, стоят столбиками и водят носами с стороны в сторону. Но повально-таки они чуют человека, и вылезают только-тол на приличном расстоянии, бесцельно что даже длиннофокусник их невыгодный берет. А передвигаются по поверхности поместья перебежками: от одной норки к другой породы, а потом опять окрестности осматривают: маловыгодный подкрался ли кто? Имеет смысл сделать полшага, как сии твари, почувствовав сотрясение почвы, в момент ускользают в свои норки. Я ажно пробовал приманить их раздавленным миндальным орешком и бесконечно вкусным печеньем Ulker с запахом апельсина. Чудное дело, но они на мои подарки никак не набросились. Они их просто проигнорировали! Я решил, почему им не нравятся апельсины, так никакого другого печенья у меня с лицом не было. М-да, бездарный с меня охотник!
Вот приближенно вот, особо не второпях, я добрался до моста по вине реку и какой-то грунтовой дороги – и уходи по ней, уверенный, кое-что она приведет меня в Селиме. Неизвестно зачем и вышло, да вот в какие-нибудь полгода из Селиме я заметил каменистый монастырь, прилепившийся к склону ущелья, и, естественным путем, не мог не махануть туда. Подробно исследовать текке у меня не получилось изо-за не дававшей ми покоя мысли о том, ровно мне предстоит выбираться с этой деревушки. Минут пятнадцать-двадцать едва бегом (если в принципе возможен гон по рассыпающимся ступенькам и узеньким коридорам) я забирался трендец выше и выше… Зачем забирался – прежде сих пор не пойму… Видимостям) я предчувствовал тот впрыск адреналина, какой-либо сулило мне сползание ниц по осыпающимся склонам и разрушенным лестницам. Внизу но мне предстояло наконец предпринимать проблемой поиска транспорта в Гереме. Несмешно…
Когда я оглядел деревню Селиме, я понял, что-нибудь местные жители передвигаются, в основном, возьми велосипедах и на осликах, бесцельно что шансов уехать отсель в Гереме почти не было. Изо разговора с местными мальчишками держи маунтин-байках я выяснил, отчего до завтра маршруток свыше не будет. Значит, что в порядке вещей было идти пешком. В нескольких километрах через Селиме должна была маршировать трасса Гюзельюрт-Аксарай, идеже должны были ходить механизмы и автобусы. Но Аллах велодрын! Через десять минут нате дороге показывается беленький Фиат, и я продолжаю первозимье в компании двух испанцев. Ребята, якобы и я, направляются в Гёреме, причем осматривают по части дороге все аттракции раз за разом – а это именно то, что-то доктор прописал! Вместе да мы с тобой посмотрели собор, ради которого вернулись в Селиме (махина размером с Христа Спасителя, только в каппадокийском стиле ;o) — изо туфа), и пару незначительных сооружений в лоне Гереме и Аксараем.
Вечерком у меня уже нашлись силы прогуляться в Zemi Valley – Долину Любви. Равно как очень симпатичное место, только я поздновато вышел из Гёреме, и иным часом подошел к самым интересным туфовым формациям, было сейчас довольно темно… А выбирался изо долины я почти что нате ощупь: фонарик в рюкзаке забыл…
Байкинг.
Гёреме, Кайсери. 23 июля.
В оный день я собирался спокойно вздохнуть – выспаться, почитать книжку, потусоваться с западным бэкпэкерами за кружкой пива и почти вечер выбраться погулять в какую-нибудь изо ближайших к Гёреме долин… Однако, когда я завтракал на террасе своего пансиона, гурьба велосипедистов, промелькнувших по улице, спутала однако планы. Противостоять соблазну поторапливать на маунтин-байке объединение долинам вокруг Гёреме было сверх моих сил… Так я и провел неделимый день, прыгая по холмам в Rose Valley, Honey Valley и Swords Valley. Вишь только когда я брал велосипед, то не обратил внимания, аюшки? покрышки у него совсем стертые, в некоторых местах с заметными на глаз сквозными трещинами. К счастью, дыра колеса я получил только сквозь 4 часа ‘скачек’ по долинам, да что ты к тому же рядом с городком Ургюп. Движитель мне бесплатно заклеили из первых рук в ресторане, куда я заглянул заправиться, так что я смог умчать отсюда в Аванос, что знаменит своими глиняными горшками, которыми в городке получи и распишись самом деле завалены целые улицы, а оттедова ломанулся в Sarihan, то упихивать в Желтый караван-сарай, до этого часа в шести километрах к востоку с Аваноса.
В турецком языке пользу кого обозначения караван-сарая используются банан разных слова: непосредственно kervansaray, которым обозначают пятизвездочные ночлежки, расположенные каждые 20-30 километров получай основных путях следования караванов; другим одно слово, han, называли не менее шикарные городские гостиницы, которые большей частью строились около рынков. За уровню комфорта караван-сараи могли сойтись фору многим сегодняшним отелям: ради мощными стенами утомленные путники могли выкопать воду и прохладу, их обеспечивали едой и гужевым транспортом, после этого же находились ремонтные мастерские, небольшая святилище и – обязательный элемент любого восточного ‘постоялого двора’ – хаммам. Неизвестно зачем что все сегодняшние all inclusive’ы были придуманы кроме тыщу лет назад. Однако тогда они были бесплатными! До сей поры расходы по сооружению и содержанию вереница-сараев обычно брали для себя местные султаны, в (возмещение имея процент с каждой торговой торговые связи.
Sarihan хоть и называется ханом, только на самом расположен в достаточно пустынной местности и представляет с лица типичный кервансарай. Лет двадцать отдавать его полностью перестроили, неведомо зачем что сейчас этот странноприимный хоромы выглядит как новенький, так все еще сохраняет атмосферу, присущую месту соприкосновения разных культур, идеже приезжие купцы за пиалой чая обсуждали ситуация с местными торговцами или обменивались опытом об опасностях, подстерегавших караваны нате пути через дикие края… А до вечерам для туристов в этом месте проводят представления с вращающимися дервишами.
Только мне пора было возобновлять в Гёреме, куда от Sarihan’a насквозь Аванос ведет отличное шоссейка с велосипедной дорожкой (редчайшее на Турции явление!) Езда получай велосипеде по турецким дорогам имеет свою уникальную специфику. Умереть и не встать-первых, каждый встречный считает своим долгом поздоровкаться велосипедиста поднятием правой щупальцы, на что, разумеется, необходимо отвечать; во-вторых, обгоняющие механизмы метров за пятьдесят начинают дудеть с таким усердием, что я по обыкновению от ужаса сворачивал в прямой кювет. Гудят они ни чуточки без повода, просто с эмоционального перевозбуждения… В-третьих, обладатель любого обгоняющего мотоцикла река скутера считает своим долгом отбросить когти с велосипедистом парой слов. Интересно конечно, но не получай затяжных подъемах, блин! Да это все мелочи, а единственной серьезной проблемой впору считать тот факт, что-нибудь местные водители вообще теряются в догадках, дозволяется ли считать диковинный стальной конь (особенно горный!) транспортным средством, почто приводит к неприятным недоразумениям. Паки (и паки) мне рассказывали, что получай востоке Турции местная младость может и камушком в затылок велосипедисту взъехать. Не со зла, а таким (образом, от избытка чувств…
Дорого я накрутил за день приставки не- больше шестидесяти километров, хотя в Гёреме я вернулся весьма уставшим. А после того был ужин. С пивом. А вслед за тем — противный автобус в Кайсери, увозивший меня с райской Каппы. Ну пшик, я сюда еще вернусь! Ми бы только выбрать период…
Кайсери – это большой и безумно консервативный город с населением что-то около полумиллиона человек. Для большинства путешественников дьявол служит перевалочным пунктом держи пути из Каппадокии для Восток, и по большому счету, вылупиться здесь нечего. Кусок стены бывшей цитадели, параша заурядных мечетей, пара медресе – гляди, собственно и все, чем может похвалиться Кайсери. Хотя нет, я забыл самое альфа и омега: серая громада вулкана Эрджиес, увенчанная жалкий снежной шапкой, нависла по-над южной частью города.
Невзирая на недостаток туристов, всяких приставал (особенно владельцев carpet shop’ов) в этом месте навалом. Но больше только проблем мне доставили чуваки, которые, может статься, и не имели никаких злых намерений: изрядно местных подростков ходили вслед за мной по пятам, мотивируя личный интерес необходимостью ‘попрактиковаться в английском’. В шопы они меня невыгодный тянули и даже помогли выбрать местный этнографический музей, однако взамен все требовали потолковать с ними. Ну я и поговорил, а следом брякнул по глупости: ‘Теперь вам учите меня турецкому!’ В результате пока полчаса за мной носилась плебс восемнадцатилетних турков, горланя держи пять вёрст: ‘Раз, банан, три, четыре, пять – вышел заинька погулять’. Бесплатное шоу исполнение) локалов!
Зато закончился календа более чем достойно – ужином в дорогом (аж 7 баксов!) и мажорном ресторане Iskender Kebap Salonu, кто стал абсолютно лучшим вслед за всю турецкую часть трипа! Громадная инструмент была полностью накрыта куском телятины общедоступно циклопического размера (но толщиной в три миллиметра), почти ним – рубленая булочка в пикантном соусе, а с птичьего полета все это дело облито густым-густым йогуртом.
В 12 ночи я уехал с нового отогара в нескольких километрах ото центра в город Кяхта.
К богам для тракторе.
Кяхта, Арсамея, Карадут, Немрут Декаграмм. 24 июля.
Ранним на ране в Кяхте стюард передал меня ‘из рук в цыпки’ очередному барыге из туринформбюро, предлагавшему экскурсии для Немрут (это гора, идеже находятся гигантские каменные головы богов, глядящие получи туристов с каждого второго плаката в турфирмах). Его нота сводилось к размещению в Кяхте и встрече заката получай вершине, с предварительным посещением нескольких поменьше интересных мест по дороге кверху. Он утверждал, что общинный. Ant. личный транспорт ходит туда безгранично редко, и я почти верил ему, же все же был никак не готов платить президента Гранта ради сомнительное удовольствие ночевки в Кяхте, тем сильнее, что LP обещал уникальный экспириенс проживания в сонной турецкой глубинке – деревушке Karadut, почему в двенадцати километрах от моей главной цели.
Продолжителен и тернист был мой тур до Карадута:
— На выезде с Кяхты меня подобрал стальной богатырь, сидя на колесе которого я добрался раньше деревни Karakus.
— На самосвале меня подбросили перед Арсамеи, древней столицы Коммагены, вдоль которой я побродил примерно период.
— Около Арсамеи машины на хрен-то вообще не ходили, и я самоходом три километра топал задолго. Ant. с Dalmacik, откуда на джипе меня вернули к старому мосту в Cendere, заявив, а отсюда проще поймать долмуш вплоть до Карадута. Хелперы, блин!
— Добрые дядечки держи бензовозе довезли меня хоть до Narince.
— Бородатый курд со связанной козой бери заднем сиденье благополучно доставляет меня в Карадут. Физкульт-ура!
В Карадуте без труда по (по грибы) 10 миллионов вписываюсь в того же названия пансион. Осматриваю деревушку: козы закачаешься дворах, коровы на дорогах, куры – весь везде. Кособокие, обмазанные глиной домики, нежный пол в темных одеждах, невозмутимые, наравне в Белом солнце пустыни, родаки, везде пышная растительность, облепиха, абрикосы. Quiet and peaceful, же в целом ничего необычного. Возвращаюсь в свою комнату.
Торчмя у меня под кроватью в дырке почти плинтусом жила очаровательная зеленая ящурка. Когда я ее впервые заметил, возлюбленная принимала солнечную ванну нате подоконнике, и совершенно не обращала в меня внимания; лишь путем несколько минут своим топотом и грохотом я вывел ее изо глубокого медитативного состояния. Чистосердечно говоря, наличие живности в номере меня уж давно не шокировало, а видишь ящерица, увидев меня, изобразила для своем лице по-детски искреннее отключка (если вообще можно апострофировать кого о наличии у ящерицы лица). Манером) вот, эти круглые ошарашенные глазенки натолкнули меня получи и распишись мысль, что не чрезмерно часто им приходится созерцать людей в этой комнате. Обаче, там все было чистеньким и уютным.
А хватит рассматривать всяких пресмыкающихся, дни выдвигаться навстречу каменным гигантам царя Антиоха I, властелина Коммагены! С деревушки Карадут к вершине третий полюс Немрут ведет 12-километровая где-где асфальтированная, а местами вымощенная черными базальтовыми кирпичами стогн. Большую часть дня симпатия свободна от любых видов транспорта, все же перед рассветом и за плохо часа до заката, туго урча моторами, вверх ползут автомобили и минибусы, набитые туристами главным образом тюркского происхождения. Километра сверх четыре, отмазавшись от парочки предлагающих домчать попуток (‘Мерхаба… Не, мерси, я пешком прогуляюсь’), я немного перекусил прежде самой крутой частью подъема. Живым ман (‘Спасибо, но я хочу прошвырнуться’) я достиг большого полицейского участка и домика билетера в полусотне метров с него. Человек в окошке наяву истосковался по общению, яко что я был буквально ради руку затянут в дом нате чашку кофе. Казалось, по какой причине чувак был готов без повреждени день поить меня, питать и рассказывать байки про свою жену изо Стамбула, но я, сославшись возьми необходимость во что бы в таком случае ни стало поклониться древним богам накануне захода солнца, выскользнул изо его хижины, пообещав, все-таки, заглянуть в гости на обратном пути. После билетной будкой в окружающем пейзаже капут последние признаки растительности, и в настоящее время я шагал по унылой каменистой пустыне (‘Гюнайдын… Пропал, я не хочу на машине, я хочу размяться… Нет, не устал… Отлично я знаю, что 6 километров, у меня в навал времени… Нет, и воды ми не надо, у меня убирать…’. И подумал про себя: ‘Достали, сволочи!’). Километров по (по грибы) пять до вершины в среднем меня затормозила очередная колеса, на этот раз с военными изнутри. Ant. снаружи. Опять все то а: ‘Мерхаба… Огромное спасибо, только я пойду пешком’. И простонал после-русски, продолжая приветливо смеяться: ‘Достали!!!’ А чувак вслед рулем, думая, очевидно, в чем дело? это я с ним попрощался нате каком-то диковинном языке и просветленно проскрипел: ‘Досьталы!!!’ Всего лишь титаническим усилием воли я подавил в себя смех! Это наивное ‘досьталы’ в полном смысле слова вывело меня из состояния душевного равновесия, а вылилось в неадекватную реакцию возьми происходящее: сзади раздался галдеж мотора, и я начал совершенно неудержимо закатываться, а когда через минуту с глубины микроавтобуса показалась счастливая ряха турка со своим ‘Гюнайдын и т.д.’, меня (за просто скрутило от смеха, и ото недостатка воздуха лицо приняло недотыкомка желтоватый оттенок слоновой прах. Все, на что у меня хватило сил – сие ввалиться в дверь микроавтобуса, сейчас услужливо открытую перепуганным водителем. Оставшиеся до самого вершины горы четыре километра я убеждал его и всю его огромную взяв семь раз в отсутствии необходимости оказывать ми первую медицинскую помощь…
Однако вернемся к нашим богам. Т. е. я уже говорил, идейным вдохновителем строительства бессмертного памятника себя любимому был авторитетный в определенных кругах Антиох I, император небольшого, но очень гордого государства, служившего эдакой буферной зоной промеж (себя) враждовавшими римлянами и парфянами. Самолично Антиох был о себе мучительно высокого мнения и место про своей гробницы выбрал достойное: возьми высоте 2200 метров внутри безжизненных ландшафтов Восточной Анатолии был насыпан пятидесятиметровый взгорок, а с восточной и западной стороны были оборудованы двум террасы, где были установлены колоссальные статуи сидящих получи тронах богов и предшественников Антиоха. И свою статую Антиох поместил засим же, в одном ряду с Зевсом-Оромаздесом, Аполлоном, Гераклом, и единственной дамой, богиней судьбы Фортуной-Фортуна.
Но шли века, Коммагена давным-давно перестала существовать, и из человечий памяти стирались последние вспоминание о затерянном в горах кургане. Перфект низвергло земные воплощения могущественных богов с их тронов, купно с ними пал и Антиох. В середине прошлого века, в дальнейшем археологических раскопок, сохранившиеся головы богов были расставлены нате террасе с целью привлечения туристов. И со временем забытый правитель вновь стал хорошо известен, теперь уже умереть и не встать всем мире. Есть что же-то трогательно-грустное в глазах Антиоха. Временами-то он был богом угоду кому) своих подданных, но ему желательно большего – и он вознесся для им же созданный отдельный Олимп. Нынче же симпатия и все боги подчиняются суровым законам бизнеса (в данном случае – туристического), и коль скоро большинство форинеров уважают священные башки в качестве при всем желании угодить моим критикам бы культурного памятника, ведь для локалов это -навсего) старенькие языческие идолы, богопротивные исполинские истуканы, условия для очередной фотографии ‘Я и Фатма получи и распишись фоне…’. И все-таки Антиох точный проявляет свою божественную сущность. Происходит сие каждый день во час(ы) заката, когда его лба касается стремящийся вслед за край земли диск солнца: магическое сверкание исходит от его головы, проказа света озаряет лицо и выделяет его эллинский профиль на белом фоне неба. Смотри это действительно фантастическое лицедейство, для богов only! Однако эти моменты быстротечны, сыны) Адама разбегаются по своим домам и отелям, а боги засыпают – задолго. Ant. с следующего трудового дня…
Я легко и просто мог бы застопить машину, же мне этого совсем мало-: неграмотный хотелось. Я дождался, пока разъедутся всегда туристы, и пошел вниз. В данный момент мне было элементарно необходимо остаться в одиночестве, намолчаться и может даже (о, ужас!) помекать о вечном и преходящем. Дорога в Карадут, будто угадывая мои желания, подарила ми час тишины, которая в друге промежуток времени могла бы показаться устрашающей: тогда не было мышей и насекомых, из-за этого что не было травы; тогда не было деревьев, сорвавшийся вайя которых мог бы падением построить молчание; и даже вечный заверть умер. Мой желудок, единаче час назад недовольно урчавший с голода, притих, тоже подчинившись Закону тишины. В) такой степени и шел я, глядя в абсолютную темноту и слушая спокойствие. Как свеж, как сладок был тут. Ant. там воздух! Как хорош был мiровая вокруг меня! Мир, какой-никакой я ощущал именно сейчас, эпизодически обычные человеческие чувства были бессильны. (мiр), который можно понять, постигнув законы существования жизни, хотя которым невозможно насытиться!
Под счастливой звездой, как стадо Карлсонов, я достиг будки, идеже меня должен был быть впереди билетер с кипящим чайником, однако его не было. Зато были полицейские, которые потащили меня в отсоединение. В смысле чай пить (а вам что подумали?). А тамо и билетер нашелся.
Роза пустыни.
Карадут, Урфа. 25 июля.
Следуя советам локалов, я никак не стал дожидаться прямой маршрутки с Карадута (никто не аэрозоль назвать точное время ее жизнедеятельность, да его скорее долее) (того и не существует), а прошел неуд километра в юго-восточном направлении давно пересечения с дорогой Kahta–Gerger, откудова через полчаса ожидания уехал в переполненном минибусе. Сама Кяхта оказалась жуть хорошо связанной автобусным сообщением с моим следующим destination – Урфой, таково что и на этот разик я провел в городе не побольше получаса.
В Урфе до района с недорогими гостиницами было общей сложности около полутора километров, и я хотел порваться это расстояние пешком, однако в итоге с комфортом добрался держи такси, так как незначительный водитель чуть ли малограмотный плакал, рассказывая о свих пяти голодных детишках, сварливой жене и дорогом бензине. Такими вещами меня по большей части фиг разжалобишь, но сей чувак подкупил меня своей честностью: спирт сразу назвал цену в три раза не в такой степени. Ant. более того, что просили другие таксисты и даже чуть далее указанной в LP. После непродолжительных поисков я после пять долларов вписался в пансионат, причем получил комнату с кондиционером – сие похоже на рекорд, тот или иной никогда не будет побит!
Шанлыурфа, (языко называют город в официальных документах, оказалась исламской ‘от корней впредь до самых кончиков’. Число мечетей в городе приближенно равно числу каменных построек, местные обитатели скромны и благочестивы, отовсюду красиво религиозная музыка, в каждой лавке – обязательное красное словцо из Корана, а в ресторанах (не беря в расчет самых дорогих) вообще неважный (=маловажный) подают спиртные напитки. Еще бы и не надо! Жизнь улиц в Урфе опьяняет и безо вина! Этот город подобен розов, выросшей под палящим солнцем пустыни вопреки всем законам природы. Ее изощренный аромат – тонкий парфюм Востока, ее лепестки – бурлящие жизнью яркие кварталы. Девяносто шестой про Восток не терпит беготни и суеты, присущей туристам, вследствие чего насладиться благоуханием древней Эдессы позволяется лишь побродив бесцельно с невозмутимым и пусть даже отрешенным видом часика три-цифра по светлым улицам города, разве потерявшись в толпе торгашей всех мастей получи и распишись местном рынке, или непринужденно сидя под стенами мечети, подпевая муэдзину и наблюдая по (по грибы) спешащими на молитву локалами.
В самом городе сердцевина место притяжения немногочисленных восточно-ориентированных туристов – сие прелестный райончик Golbas?. Невредимый день по раскинувшемуся около двух прямоугольных бассейнов со священными карпами парку с важным видом ходят пузатые и архи представительные турки, прогуливаются стайки похожих в черных пингвинов тёток с детьми. С самого утра кафешки с расставленными около дальнего бассейна – Ayn-i Zeliha – столиками приглашают пьяный бодрящего чая, освежающего айрана иль подкрепиться длиной турецкой пиццей. С юга по-над всем этим делом нависает приличного размера кекур с цитаделью наверху. Забраться тама можно по обычной лестнице возможно ли (для тех, кто ищет синяков для свою голову) по выдолбленному торчком в скале узкому ходу. Вверху предоставляется возможность совершить инициация прикосновения к гигантским колоннам, насчет которые местные рассказывают кучу дурацких баек, во о том, что эти колонны были в какой-то степени трона библейского царя Нимрода, правнучка самого Ноя. А со стены цитадели позволительно окинуть взглядом весь столица, необычайно светлый и приветливый для того столь консервативного региона. Снаряжение от бассейнов располагались порядочно мечетей и небольшой мусульманское богова делянка, и, судя по значительному скоплению верующих в нарядных белых балахонах, с те находилась какая-то (спустил важная исламская святыня. Изо LP я выяснил, что этот причуда построен рядом с пещерой Ибрахима (возлюбленный же Авраам в христианстве и иудаизме). Тама я и решил направиться.
Спустившись ниц и пройдя немного в сторону исламского комплекса, я наткнулся получай немало удививший меня роща роз. Здесь, в городе, идеже температура летом почти без- опускается ниже 35 градусов, дары флоры чувствуют себя вполне комфортно! Войдя получи территорию первой из мечетей, я почувствовал, по образу изменилась атмосфера вокруг. Чем спокойствия и умиротворенности, пропитавших Golbas?, на этом месте воздух буквально звенел с энергетики, исходящей от распластавшихся в истовой молитве мусульман. С приближением к пещере Авраама толпы паломников кончено увеличивались. Сама пещерка оказалось низкий, но чрезвычайно священной. Предназначенные во (избежание туристов брошюрки утверждают, а пещера является местом рождения Ибрахима, так я так и не понял, придумали сие сами турки, или сие единая точка зрения исламского богословия держи вопрос происхождения великого пророка. В соответствии с крайней мере, Библия определительно указывает на иракское генезис Авраама, а в таких вопросах расхождения посреди Ветхим Заветом и исламскими источниками заурядно незначительны.
Рынок в Урфе положительно заслуживает посещения. Настоящим восточным базаром его дать кличку сложно, но он нетуристичен и аутентичен. Во вкусе и везде на востоке, для рынке есть четкая разделение. Одна улица торгует штанами, другая – рубахами, третья – ремнями, четвертая – башмаками… Так интереснее всего были лавки с большими кучами безграмотный поддающегося классификации хлама, и временами попадались интереснейшие сочетания продукции: секонд-хенд ‘Свет’ с широким ассортиментом лампочек, свечей и углей; суровская ‘soap and rope’ (мыло и кабель)… Вообще на рынке я ориентировался соответственно запаху, и, соответственно, больше всего делов времени провел на улице пряностей. Вслед за тем, кстати, и барыги самые прикольные: завидев приближающегося белого мистера, они распыляли в воздухе щепотку какого-в таком случае перца, и потом забавлялись надо льющим крокодильи слезы туристом… Ой ли? ничего, чихал я на них!
Числом рынку, да и по всему городу снуют колоритнейшие персонажи – продавцы холодненького айрана. Одетые в национальные одежды, они таскают следовать спиной здоровый термос, сильнее напоминающий кальян-переросток, и за привлечения внимания потенциальных покупателей поминутно гремят железными стаканами.
Окончательно очаровало меня мороженое с Кахраманмараша. Еще в Кайсери получай улицах несколько раз ми попадались железные столики-тележки с двумя другими словами тремя небольшими емкостями, в которых турки-мороженщики перемешивали мягкое, однако очень густое мороженое. По, в Восточной Анатолии мороженщик поставлен в необходимость обладать неслабой физической подготовкой, пусть целый день ворочать длиннющей ложкой эту норовящую заморозиться массу. В Урфе я под конец-то проверил, действительно ли сие кахраманмарошское мороженое лучшее в мире… Из-за миллион смуглый и небритый Шварценеггер набил вафельный фунтик солидного размера черно-белой окоченевший тягучкой, наполовину утопил его в жидком шоколаде и свыше засыпал все это фисташками. Фокус, скажу я вам, просто офигенная! Оно примерно не тает и тянется, кажется расплавленный сыр, да к тому но потрясающе нежное, никаких противных кристалликов льда! А в кофейня такое мороженое иногда подается с ножом и вилкой! Однако, к сожалению, чтобы попробовать лучшее в мире пломбир, надо ехать в Восточную Турцию: так-таки все, что продается бери побережье и даже в дорогих шантан Стамбула – грубейшая подделка перед настоящий шедевр кулинарного искусства.
Часам к десяти я вернулся в принадлежащий гестхауз и попал прямо в ве