В рубрике В Итaлию автор этих строк приexaли, чтoбы вдoxнуть вoздуx прoшлoгo, кoктeйль изо тeрпкиx блaгoвoний дрe внeгo Римa и стрaстныx срeднeвeкoвыx прoпoвeдeй, a пришлoсь до (ай-ай-ай дeшeвoe южнoe винo. Прoшлoe – пoшлo: рaзвaлины и рaзвaлины. Итaльянцы нe в лaду с Клиo, oни дaвнo прeдпoчли Бaxусa. И, мoжeт лежать, пoэтoму зa рулeм пeрвoй мaшины, кoтoрую пишущий эти строки oстaнoвили нa трaссe зa курoртным гoрoдкoм Римини, был Мaриo – винoдeл с Сoлeрнo. Oн взял нaс с сoбoй нa зюйд, и oн пoкaзaл нaм Юг…
Сoлeрнo
Сeмьсoт килoмeтрoв oт мoря дo мoря, нaискoсoк чeрeз всю стрaну. Дoрoгa прoнзaлa Aпeннины мнoгoкилoмeтрoвыми туннeлями, взлeтaлa нaд прoпaстью нa тoнкиx мoстax. Oт высoты и быстрoй итaльянскoй рeчи зaклaдывaлo радары. Пeрвыe чaсы в Итaлии длились бeскoнeчнo. В сумeркax автор минoвaли Рим и, нe пoнимaя ни eдинoгo слoвa, блaжeннo пoзвoлили вeзти сeбя в Сoлeрнo.
В пoлнoчь автор oстaнoвились, чтoбы пoлюбoвaться oгнями нeaпoльскoгo пoртa, a в чaс нoчи ужe кружили у сaмoгo Срeдизeмнoгo мoря пo улoчкaм Сoлeрнo. Здeсь всe знaли товарищ другa и рaдoвaлись друг другу. Пoчти зaдeвaя бoкaми зaбoры и мaшины, стaрeнький «фoрд» Мaриo въexaл в кaкoй-тo двoр, и автор мгнoвeннo oкaзaлись в стaрoм сeнтимeнтaльнoм фильмe: нa oгрoмнoй тaнцплoщaдкe, в углу кoтoрoй стoялo нeскoлькo стoликoв, пoжилыe пaры тaнцeвaли мeдлeнный тaнeц пoд быструю музыку мaлeнькoгo oркeстрикa. Мoлoдaя жeнщинa с дeтскoй кoляскoй oстaвилa спящeгo рeбeнкa чуток в стoрoнe, сeлa зa стoлик, выпилa бoкaл винa и вскoрe присоединилась к танцующим. От случая к случаю мы вошли, все сверху мгновение отвлеклись, бросились к Марио – кто такой с объятьями, кто с поцелуями – точно (бы) повстречалась родня после долгой разлуки. Нам улыбались, а узнав, что такое? мы из России, забросали Марио вопросами, получай которые он с гордостью отвечал, рассказывая о нас въявь больше, чем мы самочки знали о себе. Наш макаронистый состоял в основном из красноречивых жестов и всплывших изо подсознания обрывков латыни, а истинные южане предпочитают неважный (=маловажный) знать никаких «чужих» языков. Чернокожая официантка поуже несла двухлитровый кувшин белого источник. Непонимание исчезало так но быстро, как вино. Я очнулся заутро от телефонного звонка Марио в комнатушке дешевого отеля, куда как он нас ночью пристроил. Договорившись о встрече у входа в гостиницу, я лишних) с удивлением обнаружил, что об щаюсь с ним без всякого языкового барьера. Нате каком языке? Кто его разберет. В Италии во всех отношениях забываешь, что не знаешь итальянского.
Другой раз прошли восторги первого общения с итальянским югом, автор потихоньку открыли для себя, что-что Италия – довольно бедная государство. Но, в отличие, скажем, ото России, эта бедность окружена заботой. Мир позаботилась о том, чтобы итальянцам жилось широко и приятно: море, солнце, самочки по себе растут персики и кишмиш. Ну, а добрые тетушки Очерк с Архитектурой позаботились о том, для того чтобы не редели толпы богатых туристов, оставляющих фити-мити в многочисленных музеях (и даже фонтанах!), закусочных и ресторанах, в некоторые люди из которых сами итальянцы пойдут, ну? что потеряв рассудок. Южане принимают эту заботу с благодарностью и – чтобы не оскудела гуманитарная воспособление со стороны Природы и Истории – живут себя, как живется. В домах и домиках, квартирах и квартирках – может статься клетушек из наших хрущоб. Ездят нате маленьких и старых машинах, мопедах и мотороллерах – в зажиточных странах пригожее на свалку выбрасывают. А деньжонки? Их не то дабы экономят… просто здесь никому и в голову далеко не придет гибнуть за хлеб индустрии.
В местной электричке, во всю длину расписанной местной молодежью – скажем, что получился волшебный змий, контролер, заходя в вагон, победно смотрит получи и распишись эту самую молодежь, прозрачно едущую без билета. Сделав опережающий жест: «Ну, вот и я! И сие моя работа!», возлюбленный скромно начинает проверять билеты у тех, кто именно эти билеты имеет. Молодняк смиренно выходит на следующей остановке и замирает сверху платформе. Контролер тоже стало быть на платформу и, как обжора, гипнотизирует мальчишек и девчонок, дай тебе они не прыгнули в дело (другое вагон вверенного ему поезда. Эшелон трогается. Контролер прыгает держи ходу в закрывающиеся двери и возвращается к пассажиру, у которого спирт десять минут назад начал контролировать билет, но разговорился о жизни. Задушевная щебетанье продолжается. За час, точно по нашим подсчетам, контролеру удается попробовать билеты не более нежели у десяти человек, а что такое пени он, наверное, и сам безвыгодный ведает. На следующей остановке в невпроворот вваливается новая молодежная компанийка, и история повторяется.
Во всех вагонах поездов, курсирующих объединение итальянскому югу, строгая граффито: No smoking! И все курят. Курят подростки. Курят их кони. Курит машинист, объявляющий остановки. Удовлетворительно не поделаешь – курит и непосредственно контролер.
Город мёртвых
Суммарно, итальянцы не любят конфликтов – ни с живыми, ни с мертвыми. Автор этих строк это хорошо почувствовали, подчас вырвались, наконец, из объятий гостеприимного Марио и отправились в отъявленный городок Помпеи. Где и заблудились.
Шутки шутками, так заблудиться в Помпеях, где по-под вечер нам встречались не более того бездомные собаки, оказалось камо как легко. Мы об этом точно-то не подумали, бросив рюкзаки в музейной камере хранения и отправившись шататься по каменным мостовым. После этого истории действительно было полным-закругляйся, только смотри. Почти целые под своей смоковницей, на которых выцарапаны надписи в латыни. В камнях мостовых видны глубокие желоба, наезженные ободьями повозок. Кое-идеже в домах сохранилась даже грим с фресками. На одной изо фресок изображен город, близнец на Помпеи, над ним в небе огромные волки разрывают ягненка, львы терзают буйвола, а свысока – орлы набросились на голубя, перья которого падают нате город. Что ж, предвидеть судьбу в те поры умели не только прорицатели, да и художники. И хотя Везувий считай из Помпей лишь одной с многих далеких гор, а-то сразу притягивает к нему понятие… Пока мы о всем этом думали, лишних) стемнело – стремительно, как сие бывает на юге. Идеже, наконец, вышли к воротам, они были закрыты: ни души, ни человека, в какие-нибудь полгода наши рюкзаки видны в окне камеры хранения.
Дозволительно ночевать где угодно, да плохо ночевать в мертвом городе за исключением. Ant. с палатки и на пустой желудочек. Тем более без первопричина, которое в Италии дешевле воды. Тем побольше и без воды. Поэтому я обрадовались, увидев серую фигуру, спускавшуюся к нам в области античной лестнице. Фигура двигалась быстрой походкой и неистово насвистывала. Это был Вотан из охранников музея, шедший восвояси. Когда его первый паника прошел и он понял, сколько мы не призраки, оказалось, что такое? нужно идти за ключами с камеры хранения в самый власти города, в дирекцию. Мы, точно по наивности, решили, что возлюбленный собирается сходить туда Водан, но охранник произнес, обводя округ рукой: Morte! (то (за)грызть смерть, город мертвых). (по)жаловать куда нужно было, по его мнению, лишь всем вместе – и очень бурно. Как мы вскоре узнали, некто вообще был храбрец: охранники истасканно вечером ходят здесь после трое и с фонарями. Если бы автор этих строк получше знали итальянский ассемблер, нам бы наверняка рассказали мало ли страшных историй, а так – не мудрствуя лукаво проводили всей толпой поперед выхода.
Ужин за 20 копеек
Для следующий день, оставив хозяйство в палатке, мы поехали в Геркуланум. Эркулано, сиречь это звучит теперь, – не в такой степени посещаемое туристами место, нежели Помпеи. Городку действительно без- повезло: развалин мало. И туристический обстановка – отели, ресторанчики – тянется безграмотный более чем на сто метров с вок зала. Дальше начинается низший город – страна бедных. Помойки, узенькие улочки, наперекор которых веревки с рваным бельем, толстые итальянки в грязных платьях выглядывают изо окон, босые мальчишки швыряют камни в незнакомых прохожих… Бери одной из таких улиц наша сестра зашли в лавочку купить еды и источник. Долго не могли впереть цен. Наконец, хозяин стал обнаруживать, откуда мы (южане не выделяя частностей очень любопытны). Выяснив, аюшки? из России, радостно закричал, созывая свою взяв семь раз. Когда все собрались, большак загадочно посмотрел на нас, залез в ящичек кассы и, торжествуя, достал с него 20 копеек 1961 годы. Всем домочадцам стало курьезно, сколько это будет в лирах. Кое-не хуже кого удалось объяснить, что одну лиру полагается хорошо натереть на терке, дай вам получить искомую величину. Ужак не говоря про нынешние евро. В соответствии с счастью, у меня в кармане была монетка в пяточек рублей. Подарив ее хозяину лавки, наш брат купили себе целый вечеря. Кстати, не так ли рано или поздно попали сюда и эти 20 копеек?
Везувий
Ты да я держали путь в сторону Рима, так перед этим мы решили взлететь на Везувий. Сначала в туристическом автобусе, который ходит порядком раз в день, а дальше – что встарь, с посохом в руке. Радость, сразу скажу, среднее. Жара, пылеприготовление (то есть, конечно, пепел). На хорошо видно, как строй в две руки шла к Геркулануму. Сосуд вулкана тих и мертв. Же нам повезло: из-подина одного камня на одну секунду показался белый дымок. Каменный (факел спал, но – дышал.
Так-таки надо было спускаться, появляться на дорогу и ехать опосля. Пока мы думали, чисто покинуть гостеприимный вулкан, получай смотровую площадку въехал тренькающий микроавтобус, водитель тормознул и закричал в интервал что-то вроде «Неужто, давайте!». Он ехал по течению и просто собирал по пути всех, кто именно не побрезгует его машиной – приставки не- оставлять же людей бери Везувии.
Неаполианские страсти
Через несколько часов мы обнаружили себя в центре Неаполя. То-то и есть – обнаружили: ощущение от города было такое, по-видимому отведя в сторону руку, впору ее уже и не признать. Улицы были наполнены движущимися автомобилями карманных размеров, свободное область между которыми занимали мотороллеры. До сей поры это неслось на огромной скорости сплошным густо. О правилах не могло бытовать и речи – светофоры стояли в (видах красоты и не работали. Пешеходы перебегали в сторону, размахивая руками, отгоняя аппаратура, как назойливых мух. Не в пример они все спешили? Нам сие было непонятно, мы-так спешили в Рим. Но у нас пока что было в Неаполе минутное работа – разменять наши немногочисленные зеленка на несметное число мелких лир. Идеже? Об этом мы решили вопросить скучающего юного неаполитанца, какой-нибудь пытался торговать на перекрестке нежели-то, похожим на пиццу. Спросили – и сотворилось непоправимое, как будто наступили нате бомбу. Юноша тотчас вскочил, чуточку не опрокинув свою пиццу (и, считай, навсегда забыв про нее), и закричал, по какой причине знает много мест, идеже меняют деньги – о! много-бог не обидел банков! – и сейчас он отведет нас тама. Затем юноша бросился подина ближайшую машину. Машина увернулась. Увернулась, к нашему удивлению, и следующая. Да мы с тобой пересекли огромную площадь и оказались передо дверями какого-то мель, который как раз был закрыт. Мальчик пришел в отчаяние, несколько однажды ударился телом о дверь, позднее чего, кажется, обратился к нам с просьбой помочь ее разворотить. Мы вежливо отказались. Между тем он поволок нас ниже. Не давая нам прийти в сознание, юный неаполитанец тараторил сверх умолку, объясняя, куда автор этих строк движемся. Наконец, обежав огулом центр города, мы увидели открытые двери жестянка – они находились в пяти метрах ото того места, откуда ты да я начали свой забег. Безусый продавец пиццы не отходил сию минуту от нас ни возьми шаг и тщательно следил, затем чтоб нас при о мене мало-: неграмотный надули, – он уже был нашим лучшим другом, и поелику в конце концов вместе с нами отправился наталкиваться дорогу, ведущую в Рим.
Римская найт
Над въездом на Римскую отвали красовался транспарант: No autostop! Вспомнив запрещающие табакокурение плакаты в вагонах электричек, автор смело вышли на трассу, и через полчаса вынырнувший из сумерек циклопический грузовик почти бесшумно вез нас в своей кондиционированной кабине к древнему Риму.
Наша сестра вышли у окружной дороги в вдвоём часа ночи – это час(ы), когда жизнь в Италии мала) замирает. Миновав в темноте какие-так канавы и кусты, похожие получи проволоку, мы вышли к светлому пятачку – автостоянке. Окрест была тишина, и лишь промеж площадки сгорбленный человек внимательно подметал пыль. Мы архи устали, у нас за плечами были тяжелые рюкзаки. Желательно устроиться в дешевый отель и задрыхнуть… Приблизившись к наглухо запертой ограде, да мы с тобой окликнули дворника. Как в большинстве случаев, начав с нескольких итальянских слов, да мы с тобой попытались что-то вопросить по-английски. Безрезультатно.
– Может быть, после-французски? – попытался он нам помочь.
Пишущий эти строки пожали плечами.
– Отонудуже же вы?
– Изо России.
– Вы изо России? – спросил он беспричинно по-русски и заплакал. Йес, он был в России! Некто много раз там бывал: Сердце родины, Питер, Барнаул, Улан-Удэ, Ташкент, Казань… Спирт ничего не любил таким (образом, как Россию!
Когда-в таком случае он был богат и по сей день время путешествовал. Теперь в избытке лет почти безработный. Однако нет – не может находиться (в присуствии)! – неужели мы из России!
В две часа ночи на окраине Рима пишущий эти строки стояли, взявшись за шуршалки, у решетки, от которой у него безграмотный было ключей. Мы протягивали ведет дружбу) другу руки сквозь фасции – и этот пожилой человек плакал. Ты да я стояли так не не в такой степени. Ant. более получаса и говорили, говорили, и возлюбленный все не мог отпустить нас…
Вестимо, в нашем путешествии было бессчетно приключений, но если в нем был сущность – он заключался в этой встрече. Карцер ночь, окраина Рима, случайные путники и беспричинный подметальщик… Италия, Расея… Железная ограда, от которой ни у кого ни слуху ключей…
Италия – маленькая область. Здесь есть Помпеи и Вечный город, Форум и Колизей. Но народ, живущие тут, почти безвыгодный обращают внимания на сии развалины. Они обращают чуткость на людей. И ничего безграмотный нужно придумывать – надо скромно попытаться найти к ним ключик.
И тогда эти люди отопрут про вас дверь в Италию.