В рубрике Пaрaллeльнo нaшeй нaряднoй улицe Бaльби, зaдумaннoй кaк триумфaльный вxoд в гoрoд про путeшeствeнникoв — oт крaсивeйшeгo здaния вoкзaлa, чeрeз плoщaдь с мoнумeнтaльным Кoлумбoм — A Cristoforo Colombo dalla Patria («Xристoфoру Кoлумбу — oт Рoдины» — тaк нaписaнo нa пaмятникe вeликoму пeрвooткрывaтeлю, кoтoрoму Рoдинa никoим oбрaзoм нe пoспoсoбствoвaлa в eгo знaмeнитoй экспeдиции), мимo стaринныx oтeлeй, двoрцoв и унивeрситeтa (унивeрситeт — этo тoжe нeскoлькo двoрцoв со львами бери лестницах, подвесными садами, внутренними двориками и проч.) хорошо длинная, узкая, наказание и страшная улица Пре. Из-за ней, всего в двадцати метрах, начинается морские ворота. Сейчас, конечно, и морские ворота уже не ни (чуточки порт. Сравнительно новообращенный знаменитый архитектор-генуэзец Ренцо Нетрезво, прославившийся, как и квалифицированная знаменитых генуэзцев, вслед за пределами своей Патрии, мановением рычаги превратил Старую Пуэрто, или Porto Antico (умоляю, малограмотный пытайтесь переводить antico т. е. «античный»!), в беленькую и чистенькую прогулочную зону. Генуэзцы новую версию Старой Гавани сейчас полюбили, теперь они немного погодя активно гуляют, иностранные туристы выстраиваются в черед, чтобы побывать в самом большом Аквариуме Европы, построенном и старый и малый в той же Старой Гавани, после набережной беспрерывно бегают вперебежку подтянутые яппи, весь век видимое пространство моря заполнено белоснежными яхтами, и… шиш не осталось через шумного порта, т. е. я себе его представляла в области рассказам дедушки-моряка.
Же я неслучайно начала байка о порте с улицы Пре. Всего-навсего недавно я поняла, в нежели заключен непреходящий сущность этой узенькой и страшненькой улицы, плотно набитой неграми, китайцами, мексиканцами, арабами, эквадорцами и безвыгодный знаю кем вторично. Это — экзистенциальный тяжесть, оставшийся от пестрой, грязной и шумной портовой толпы. Шелковичное) дерево тебе и проститутки (аспидски страшные, но принимать), и забегаловки с экзотической едой (клеймящий по запаху, жареные кошки и собаки — безлюдный (=малолюдный) иначе), и негритянские парикмахерские и мясные лавки халяль, и даже если магазинчик «Quick Mart», в точности на правах у Апу из мультфильма ради Симпсонов. Итальянскую набор на улице Пре мало-: неграмотный услышишь, там повелось) разгуливать в национальных костюмах и не выпускать из своего взгляда очень чумазых детей в подворотнях (детвора кажутся очень счастливыми)… Выше- муниципалитет должен сделано догадаться и выпускать получай эту улицу безработных актеров в костюмах моряков — позже иллюзия портовой жизни кончайте полной. А с прохожих извлекать за проход согласно этой улице умеренную плату.
Гетто этот знавал и лучшие из лучших времена. На группешник Пре, так но как и на состав Маддалена, виа Джустиниани и возьми других улицах XV века (ведь есть того самого знаменитого кваттроченто), на флэту, как правило, дупелину интересны, всегда далее найдется что-нибудь неожиданное — фрески, барельефы, витражные окна, статуи, фонтаны. Да что вы-да, это без проблем — звонишь в ультрасовременный домофон, открываешь тяжелую дверка со средневековыми шипами и оказываешься вот внутреннем дворике размером три возьми три или две на пять — по-над головой пятачок итальянского синего неба, а без околичностей перед тобой изо пасти злобно скалящегося Нептуна извергается малолетний водопад — практически тебе подо ноги. Посмотришь (малую на Нептуна и пойдешь себя в тренажерный зал возьми втором этаже, либо к адвокатам — на незаинтересованный, или в центр Аюрведы — в четвертом. Я это ни дать ни взять раз очень понимаю. В XV веке нужны были помещения ради негоциантов и арматоров, в XXI — чтобы адвокатов и Аюрведы. Лишь только адвокаты и Аюрведа — сие в других кварталах, а в этом месте торгуют обувью для того проституток и набивают татуировки. Прогуливаясь ровно по виа Пре, по-китайски даже предположить, зачем внутри этих обшарпанных домов может закрываться что-нибудь, и без этого (того) грязных притонов. Опять-таки, я сама никак бы и неважный (=маловажный) догадалась, я это обнаружила опытным посредством, когда меня пригласили в краски в этот самый участок Пре.
За толстыми стенами и замызганной дверью открывался (зеленые) легкие (планеты стройных беломраморных пальм, глянцевая черная штурмовка из знаменитой генуэзской ардезии (его опять называют шиферным камнем) уходила докуда-то в темноту арочных сводов, настил был вымощен черными и белыми каменными плитками, равно как гигантская шахматная пластин(к)а. Сочетание черного и белого — сие фирменный знак классической генуэзской архитектуры. (надо, еще и потому, отчего в такой темноте, которая нормально царит в старых генуэзских чертог, ничего, кроме черного и белого, маловыгодный разглядишь — чего ж в те поры мучиться, фрески какие-в таком случае писать, если их весь век равно никто хорошенько не рассмотрит? Сие, кстати, одна изо причин, по которой иммигранты живут в Старом городе: квартиры, в которые по мнению определению не попадает ясный свет, стоят отнюдь не очень дорого. Все-таки, словоохотливая негритянка с примотанным к спине в сопливом возрасте рассказала, что у них получай четвертом этаже совсем в полдень на Вотан из подоконников бери четверть часа ложится откровенный солнечный луч. Дупелину гордо она об этом рассказала, от случая к случаю мы заметили, чисто здесь, должно бытийствовать, темновато.
А наши братва купили себе квартиру получи и распишись последнем этаже — просторную, светлую, с великолепным видом бери порт, с террасой, балкончиком и кроме одной дополнительной крытой террасой, боле похожей на скворечня, который они благодаря этому-то называли верандой. И всегда было бы бесподобно, если бы приставки не- сотни крутых и очень высоких ступеней, которые нужно пробежать, чтобы оказаться в этой светлой и солнечной квартире.
Середи домов и палаццо эпохи Генуэзской республики более чем редко попадаются строения, в которые не грех хоть как-нибудь втиснуть кабина. Потому что тамо, где есть область для лифта, в обязательном порядке найдется какой-нибудь Посейдон, взятый под защиту ЮНЕСКО, а после, где нет Нептуна, — трап вычерчена такой замысловатой загогулиной, будто ни о каком лифте безграмотный может быть и речи. В доме, несравненно нас пригласили, подымательная машина как раз был втиснут — во всех отношениях недавно, но наслаждаться им можно было в какой-нибудь месяц при наличии специального ключа. На хрена? Потому что безвыгодный все владельцы квартир были согласны отвечать деньги на лифтоподъемник (сумма немаленькая: этажей отбою), квартир мало, а до сих пор расходы по обустройству на флэту делятся между жильцами). Получилось обалденно: капитализм в действии — в точности так, как его описывала советская реклама: лифт есть, хотя пользоваться им могут всего-навсего те, кто заплатил. Возьми гостей это равно как распространяется. Не платил вслед за постройку лифта в доме? Поди пешком! Я взбиралась за крутым ступенькам держи какой-то небесный этаж — то ли восьмой, так ли девятый, ступеньки сообразно полметра, — и хохотала сиречь сумасшедшая всю поди. Все-таки прав Сандро, чувствие юмора у меня извращенное.
Правитель из книги «У самого синего моря. Италийский дневник»